Лжегерои русского флота

В своих воспоминаниях Фельдман подробно рассказывает, как он случайно узнал о приходе броненосца в Одессу, как случайно приехал в порт в студенческой фуражке, как случайно попал в идущий на «Потёмкин» катер, в котором так же случайно познакомился с Матюшенко, как случайно оказался на броненосце и так же совершенно случайно попал на заседание судовой комиссии, в состав которой, к своему полному удивлению, сразу же и вошёл. В общем одна сплошная случайность. Увы, во всё это никак не верится. При всей своей политической наивности потёмкинцы, и в том числе Матюшенко, не были полными идиотами, чтобы назначать своим руководителем первого прискакавшего к ним одесского студента. На самом деле всё было решено заранее, и решено совсем иными людьми, а не Матюшенко с Фельдманом. Последние лишь выполнили в данном случае указание сверху.

Прибыв на броненосец, Фельдман, по его словам, увидел следующую картину: «Из первых же разговоров на корабле стало ясно, что положение тут не такое простое, каким оно казалось со стороны. Вместо ожидаемого энтузиазма мы встретили здесь серый приём и неопределённое настроение. Матросы как будто сами были удивлены своим делом, не свыклись ещё с новизной положения, не зная ещё, что делать, куда и с кем идти».

Вот как описывает Фельдман своё знакомство с командой «Потёмкина»: «В задних рядах кто-то крикнул: „Долой вольных!“ Это был сигнал, его подхватило несколько голосов в противоположном конце помещения. Шептуны были расставлены умело. Хор их голосов нарастал слаженно. Он увлекал за собой колеблющихся. Выкрики усиливались. Голоса ударялись о стальные стены и потолок батарейной палубы, отражались, неслись отовсюду. Помещение было слабо освещено. Создавалось впечатление, что вся команда против нас. Если „организованным“ не удастся отбить эту атаку, нам придётся покинуть корабль… Как ветром сдуло с Дымченко обычное выражение добродушия. Он стал похож на заправского унтер-офицера. Начальственно загремел его голос „Смирно!“» На этом вся матюшенковская демократия собственно и закончилась.

Проходит день, и снова команда поднимается против Фельдмана с Березовским Снова предоставим слово Фельдману: «Команда в массе своей была ещё политически неопытна и кондуктора искусно играли на её предрассудках. Когда кто-нибудь из членов „тройки“ (Матюшенко, Фельдман, Березовский. — В.Ш.) брал слово, они кричали: „Долой вольных!“» Разумеется, потом Фельдман пишет, как своими пламенными речами он пробудил любовь матросов к себе, но в это как-то не очень верится.

Судовая комиссия целыми днями заседает в адмиральском салоне. Заметим, что из адмиральского салона был сразу же выброшен за борт портрет Николая Второго, но портрет князя Потёмкина при этом остался на своём месте. Очевидно, ничего плохого в деятельности светлейшего революционеры для себя не усмотрели.

Интересно, что в своей книге Фельдман проговаривается о планах создания всё той же Южнорусской республики под эгидой Бунда, т.е. о фактическом расчленении России. Он пишет: «Занятый агитацией на корабле, я не присутствовал на совещании потёмкинской комиссии с приехавшими на корабль уполномоченными всех одесских социал-демократических организаций (большевики, меньшевики, Бунд). Когда я вошёл в адмиральскую, где происходило заседание, оно уже заканчивалось. Товарищи Афанасий и Наташа энергично призывали матросов захватить город. Наташа — пламенная большевичка Дальника — предложила следующий план. Броненосец высадит немедленно десант. Под его охраной тысячи рабочих, ожидавших матросов в порту, построятся в колонны и понесут тело Вакуленчука на кладбище через весь город. По дороге рабочие и матросы начнут братание с войсками. Соединёнными усилиями они захватят правительственные учреждения, арестуют одесские власти и провозгласят южно-русскую республику. Комиссия ответила отказом. „Количество матросов на корабле, — говорили члены комиссии, — строго соответствует его нуждам. Кроме того, в десант должны войти самые сознательные боевые матросы. Это неизбежно вызовет упадок духа команды, а может быть и потерю броненосца“».