– Время детское, – отвечал Артем и вдруг широко улыбнулся. – Дядь-Юр, я действительно пьян как фортепьян! Я повторяюсь!
Они вышли из цирка, прошли до угла, свернули, свернули еще раз и оказались в переулке, о существовании которого мало кто знал, кроме циркового народа и местных жителей. Днем там стояли машины бизнесменов, имевших конторы на проспекте, к ночи становилось пусто. Сейчас вот, кроме нескольких фургонов и загородившего ворота слоновоза, имелся только Артемов «форд».
Собственно говоря, в переулок можно было попасть и из циркового двора, что артисты и делали, торопясь вечером в общагу. Но Артему с дядь-Юрой и торопиться-то было некуда.
– Так вот, дядь-Юр, если ты в этом «Креативе» бывал, то знаешь…
Артема прервал звонкий лай. Из-за фургона выскочил и понесся ему навстречу Арго, волоча по асфальту поводок.
– Аргошка! Скотина! – воскликнул Артем, когда пес шлепнул его передними лапами по груди. – Хорош целоваться!
– Вот вы его и догуляйте, а я пошла! – крикнула издали Наталья, дама такой толщины, что цирковые, обычно считавшие женскую полноту наилучшим поводом для шуток, таращились на нее с каким-то первобытным почтением. Опять же, хозяйка гостиницы, как по документам числилась общага, поди брякни какую чушь – потом не обрадуешься…
Наталья вперевалочку вернулась в общагу. Артем и дядь-Юра переглянулись.
– Обмен веществ, ничего не поделаешь, – сказал дядь-Юра. – Послушай, мальчик, ведь у тебя с ней что-то там было!
– Было, – согласился Артем. – Семьдесят кило назад. Или даже, наверно, восемьдесят.
Наталья работала «каучук», и вовсе незачем было ей торопиться замуж и рожать дитя, она и в тридцать пять лет прекрасно бы успела решить эту проблему. Но ей вдруг показалось, что двадцать восемь – крайний срок.
Сперва она полгода провалялась на сохранении, потом дура-врачиха перекормила ее гормональными средствами, и из тонкой, как струнка, легкой, как пушинка, красавицы получился сущий бегемот. Однако бегемот не мог без цирка… И вот уже лет двадцать, бросив якорь и погрязнув в оседлой жизни, Наталья хозяйничала в общаге.
– Аргошка, фу, мерзавец! – крикнул он псу, который уже обнюхивал какую-то дрянь. Недавно в цирке опять травили крыс – только недоставало, чтобы он нашел и притащил хозяину в подарок дохлую крысу!
– Вообще-то, мальчик, сдается мне, что он уже неплохо выгулян, – заметил дядь-Юра. – И какого хрена сейчас тут околачиваться – лично я не понимаю.
– Ладно, дядь-Юр, – Согласился Артем, – бери меня, вяжи меня, тащии меня с этим поросенком до общаги.
Бери меня, вяжи меня – это было с давних времен, когда двадцатипятилетний Артем и пятидесятилетний дядь-Юра как-то вдруг сошлись на почве общих амурных похождений. Причем тогда Артем, потерпевший полный крах семейной жизни, развил такую бурную деятельность, что дядь-Юра при нем процветал, как султан в гареме. Когда же это было?..
Общага занимала угловое здание, точнее, два его этажа. Алешин быстро зашагал к перекрестку. Незастегнутый плащ развевался – и издали, да еще впотьмах, хозяин плаща действительно был похож на привидение.
Он шел по самой середине переулка – узкие тротуары были выщерблены, и Алешин не хотел спотыкаться. Артем, сопровождая Арго, который еще не на каждой собачьей точке отметился, шагал, напротив, впритирку к стене. До перекрестка они дошли почти одновременно, разве что Артем – с отставанием метров на десять, и тут обоих ослепил свет фар.
Непонятно откуда взявшаяся машина на немалой скорости понеслась как-то боком, юзом, Артем успел отскочить, Алешин упал. И машина, заложив вираж, унеслась с визгом. Арго залаял, Артем бросился к дядь-Юре.
Тот лежал на спине, раскинув руки. И даже не пытался встать…
– Дядь-Юр!.. – заорал Артем, грохаясь на колени.
– Ничего… – прошептал Алешин. – Мальчик… мобилка…
Арго продолжал лаять вслед исчезнувшей машине.
– Ты только не шевелись! Не двигайся, слышишь?
Артем вынул из кармана его плаща мобильный телефон, вызвал сперва «скорую», потом – милицию.
– Ты лежи, слышишь?
– Татьяна меня убьет, – очень тихо и очень внятно сказал Алешин. – Плащ новый, вчера купила.
– Молчи ты! – прикрикнул Артем. – У тебя, может, ребро сломано! Дышать как – не больно?
– Нормально…
– Пальцами пошевели! Всеми!
– Шевелятся. Помоги-ка…
– А что не так?
– Крыша едет…
– Тем более – не дергайся!
Артем раз в жизни перепугался до полусмерти – прямо при нем, пролетев в двух метрах от его носа, упала с трапеции девчонка, решившая поразить мир отвагой и работавшая без лонжи. Столпились, спросили, как самочувствие, упрямая девка брякнула, что нормально, кто-то сдуру протянул ей руку, она приподнялась, держась, села – и вдруг у нее хлынула горлом кровь.
Артем стал искать у дядь-Юры пульс и с перепугу не нашел. Он подумал – не умнее ли добежать до цирка, поднять переполох, может, там каким-то чудом застряла медсестра? Но оставить Алешина одного в темноте было бы преступлением – по крайней мере, так ему сейчас казалось.