Лжесвидетельства. Фальсификации. Компромат

Во всем этом и других вопросах особо важную роль играли Шелепин А. Н. и Семичастный В. Е. Впоследствии их Брежнев уберет так, как и многих других, которые много знали, имели свое мнение и их нежелательно было оставлять в руководстве. Что касается Хрущева, то его бдительность усыпили. Дело в том, что Н. С. Хрущев по своей человеческой натуре был доверчивым, верил товарищам, с кем ему приходилось работать. А главное, он уверовал, что его все поддерживают, авторитет его непоколебим. Он чересчур доверился, это его и погубило. Но нас всех, которые активно участвовали в заговоре против Хрущева, ненадолго спасло от прямой и организованной расправы, исходящей прямо от Брежнева.

С Н. В. Подгорным мы пришли к верному убеждению, что «промедление в этом деле смерти подобно», надо форсировать события, доводить вопрос до развязки, причем максимально для этого использовать время отсутствия в Москве Н. С. Хрущева.

История с утечкой информации о заговоре против Н. С. Хрущева в целом верна. Неточны лишь отдельные детали. Например, утверждение о письме сотрудника КГБ, которому стало известно о готовившемся смещении Никиты Сергеевича, и о пересылке этого письма Микояном руководству КГБ для проверки. У С. Н. Хрущева находим более достоверные сведения, поскольку именно к нему обратился сотрудник КГБ.

Однажды в доме Хрущева зазвонила правительственная «вертушка». В трубке, которую снял Сергей Никитич, раздался незнакомый голос:

— Можно попросить к телефону Никиту Сергеевича?

— Его нет в Москве, — ответил Хрущев-младший, недоумевая, кто же это звонит на квартиру. Тот, кто может звонить по этому телефону, прекрасно знал, где в тот момент находился отец.

— А кто со мной говорит? — последовал вопрос.

В голосе чувствовалось разочарование.

— Это его сын.

— Здравствуйте, Сергей Никитич, — заторопился собеседник, — с вами говорит Галюков Василий Иванович, бывший начальник охраны Николая Григорьевича Игнатова. Я с лета пытаюсь дозвониться до Никиты Сергеевича, мне надо ему сообщить очень важную информацию, и никак мне это не удается. Наконец, я добрался до «вертушки», решился к нему позвонить домой, и опять неудача.

Хрущев-младший очень удивился: о чем может говорить бывший начальник охраны Игнатова с Хрущевым, что у них может быть общего? Ситуация была необычной. Игнатов в то время занимал пост Председателя Президиума Верховного Совета РСФСР, членом Президиума ЦК КПСС уже не состоял.

— Выслушайте меня, — заторопился Галюков, опасаясь, и не без оснований, что собеседник положит трубку, — мне стало известно, что против Никиты Сергеевича готовится заговор! Об этом я хотел сообщить ему лично. Это очень важно. О заговоре мне стало известно из разговоров Игнатова. В него вовлечен широкий круг людей.

«Час от часу не легче, — подумал Сергей. — Это, наверное, сумасшедший. Какой может быть заговор в наше время? Чушь какая-то!..»

— Василий Иванович, вам надо обратиться в КГБ к Семичастному. Подобные дела в их компетенции, тем более что вы сами работаете там. Они во всем разберутся, если надо будет, доложат Никите Сергеевичу, — сказал Сергей, радуясь, что нашел выход из создавшегося положения. Однако радоваться было рано.

— К Семичастному я обратиться не могу, он сам активный участник заговора вместе с Шелепиным, Подгорным и другими. Обо всем этом я хотел лично рассказать Никите Сергеевичу. Ему грозит опасность. Теперь, когда вы сказали, что его нет в Москве, я не знаю, что и делать!..

После некоторых раздумий Сергей Хрущев встретился с Галюковым возле жилого дома ЦК на Кутузовском проспекте. Оттуда поехали за город, в молодой сосняк. Шли по тропке, и Галюков рассказывал различные эпизоды, характеризовавшие отношение Игнатова и других членов кремлевской верхушки к Никите Сергеевичу. По мнению Галюкова, замышлялось что-то подозрительное.

— Сергей Никитич, пожалуйста, звоните мне только в случае крайней необходимости, — прощаясь, сказал Галюков. — И прошу вас, ничего по телефону не говорить, только условиться о встрече. Мой телефон прослушивается, я в этом убежден. Даже проверял: не платил за телефон долгое время. По всем законам аппарат должны были отключить, а этого не сделали. Значит, меня подслушивают.

Как стало ясно Сергею позднее, и Галюков, и он были одинаково наивны в оценке возможностей КГБ. Его опасения о подслушивании домашнего телефона оказались только частью истины. Телефон правительственной связи на квартире Хрущева тоже подслушивался, а встреча Сергея с Василием Ивановичем была зафиксирована от первого до последнего шага. Потом они не могли сделать ни шагу без ведома компетентных органов.

Через некоторое время Хрущев вернулся в Москву. Во время вечерней прогулки сын рассказал ему о странном звонке и встрече с Галюковым.

— Повтори, кого назвал этот человек, — наконец прервал молчание отец.

— Игнатов, Подгорный, Брежнев, Шелепин, — стал вспоминать Сергей, стараясь быть поточней.

Отец задумался.