Лжесвидетельства. Фальсификации. Компромат

Как повел себя молодой командир 3-й гвардейской истребительной авиадивизии, видно из его донесения на имя командира авиакорпуса: «Я принял решение спасти материальную часть, гвардейские знамена, секретные документы штаба дивизии и штабов частей. Для этого отдал приказ об эвакуации их на северо-восточную окраину Минска. Начальнику штаба дивизии подполковнику Черепову поручил организовать наземную оборону на подступах к аэродрому для охраны материальной части, так как с наступлением темноты без заранее организованного ночного старта поднять в воздух летный эшелон было невозможно.

Сам на У-2 убыл ночью на аэродром Докуково для организации там ночного старта. Организовав старт, оставил для приема экипажей капитана Прокопенко и на Ли-2 вернулся в Слепянку. В случае крайней необходимости я уже был готов поднять самолеты в воздух.

К моему возвращению эвакуация штабов была закончена. Она прошла исключительно организованно и быстро. Под минометным обстрелом было вывезено необходимое имущество, знамена, документация штабов.

Начальником штаба нашей дивизии, командирами 43-й истребительной артиллерийской бригады и 1-й гвардейской Смоленской артбригады была организована надежная оборона на подступах к аэродрому.

Утром на штурмовку противника произвели 134 боевых вылета, израсходовали 13115 снарядов. Штурмовка парализовала группировку противника и раздробила его на мелкие группы.

После штурмовки летный эшелон был выведен из-под удара и перебазирован на аэродром Докуково. Личный состав управления дивизии вместе с техническим составом частей, взаимодействуя с артбригадами, уничтожил в наземном оборонительном бою 200 солдат и офицеров и захватил в плен 222 человека.

В борьбе с немецкими захватчиками стойкость и мужество проявили офицеры, сержанты и рядовые управления и частей дивизии, из числа которых отмечаю…

…3-я гвардейская истребительная авиационная Брянская дивизия вверенного вам корпуса готова к выполнению любых боевых задач».

После окончания войны слухов и сплетен вокруг имени генерала Василия Сталина не поубавилось. Об интересном эпизоде из дальневосточной страницы своей жизни поведал известный советский футболист Николай Старостин.

По его словам, более грязного и мрачного места, чем привокзальная площадь Комсомольска-на-Амуре, он никогда не видел ни в одном городе. Но запомнил ее на всю жизнь по другой причине: прямо к ней примыкала территория гаража Амурлага, где он имел счастье жить почти два года. Счастье в прямом смысле слова: ведь гараж не зона.

К тому времени Старостина уже мало чем можно было удивить. Но он честно признается: когда глухой ночью 1948 года к его каморке подкатила машина первого секретаря горкома партии Комсомольска и приехавший на ней запыхавшийся капитан с порога выпалил: «Одевайтесь! Вас срочно требует к телефону Сталин!» — Старостин подумал, что у него начались галлюцинации.

Через полчаса он был в кабинете первого секретаря у телефона правительственной связи. Рядом навытяжку стояли не понимающие, что происходит, начальник Амурлагеря генерал-лейтенант Петренко и хозяин кабинета. Старостин поднес к уху трубку аппарата и услышал голос сына Сталина Василия.

У всей этой фантасмагории, как ни странно, имелось объяснение. До войны, в конце 30-х годов, в конноспортивной школе «Спартака» вместе с сыновьями Микояна верховой ездой занимались дочь Старостина Евгения и дочь другого футболиста, Станислава Леута, Римма, будущая неоднократная чемпионка Союза. С ними тренировался худощавый, неприметный паренек по фамилии Волков. И только Старостин, как руководитель «Спартака», знал, что его настоящее имя Василий Сталин. К моменту следующей встречи он успел стать генерал-лейтенантом, а Старостин- политзаключенным.

Его неожиданно проявившийся — через столько лет — интерес к бывшему футболисту вызывался отнюдь не детскими воспоминаниями. Будучи командующим Военно-воздушными силами Московского военного округа, он, используя особое влияние и положение, мог удовлетворить любую свою прихоть. В частности, желание иметь «собственную» футбольную команду ВВС, куда — кого уговорами, кого в приказном порядке — пытался привлечь лучших игроков из других клубов.

Что ж, наверное, можно и так оценить его действия. Старостин делился своими воспоминаниями о Василии в конце восьмидесятых годов, когда беспощадному остракизму подвергалось все, связанное с именем и делами его отца. Пройдет неполных десять лет, и о заслугах Василия на спортивном поприще заговорят по-иному. Я вернусь еще к этой теме, а сейчас продолжу рассказ знаменитого нашего футболиста в той модной обвинительной тональности, в какой он звучал в конце восьмидесятых.

Итак, по вечерам Василий Сталин во время застолья в своем доме-особняке любил обсуждать с игроками, среди которых оказалось и несколько бывших спартаковцев, текущие спортивные дела.

И вот однажды при очередном таком кворуме один из них, Саша Оботов, брякнул:

— Василий Иосифович, да что мы все думаем-гадаем, как нам поправить дела. Надо назначить тренером Николая Петровича.