Лжец. Мы больше не твои (СИ)

Говорит так спокойно, а у меня мороз по коже… Я понять не могу, что происходит. Словно аффект и шок. Петр мне сейчас открыто угрожает. Кроме того, он показал свое истинное лицо.

Становится дико холодно. Меня начинает ощутимо потряхивать. Петр загнал меня в угол и явно показывает, что не намерен давать мне и шанса на спасение.

И мне бы промолчать, но я не могу!

– То есть силой удержать жену рядом – это для тебя нормальное явление?! Нездоровая атмосфера в доме. У нас ведь малыши подрастают… Как ты это себе представляешь вообще?

Щелкает языком.

– Очень просто. Ты забудешь все. Сделаешь вид, что ничего не было.

– Память не стереть по щелчку.

Улыбается и смотрит мне в глаза.

– Сама не справишься, психотерапевты помогут.

Опять угроза, причем такая явная, пропитанная решимостью.

– Хватит, Нина. Мы с тобой взрослые люди. Вырастай уже, а то привыкла на моем хребте кататься. За роскошь приходится платить.

– Я не вынесу жизни с тобой!

– Вынесешь!

Коротко и емко.

Опять смотрит на меня, будто оценивает, глаза прищуривает.

– Ладно. Так уж и быть, пару дней, пока у тебя, как вижу, истерика, побудь в доме у родителей, а я приглашу дизайнера. Придется гостиную ремонтировать…

Вот это он произносит с отчетливой досадой. Не нравится Пете, что его домик пострадал, а я бы так хотела, чтобы там все дотла спалилось…

Не вернусь я туда. Даже под дулом пистолета…

Опять прищуривается.

– Мне не нравится выражение твоего лица. Без глупостей. Жена. Ты и твоя семья у меня в кулаке, сожму и ничего не останется…

Как бы мне ни хотелось заорать, что это ложь, но я понимаю, что не врет Петр, не врет…

– В качестве моей доброй воли. Сделаем так. Оставайся у предков своих. Соберись, чтобы я больше ни такого вида разболтанного не видел, ни истерики. Выносить себе мозг не позволю. Сейчас свободна. Скажешь родителям, что Станиславский приносит свои извинения, но у него дела.

– Как всегда, – отвечаю и смотрю на наш дом, папа как раз вышел покурить.

Сколько мама ни борется с этой его привычкой, сколько врачи ни запрещают, но он иногда тайно стреляет по одной, а ведь ему нельзя…

– Ну вот, ты же у меня хорошая девочка, все знаешь, – улыбается мой муж как ни в чем не бывало.

– Хорошая девочка, – киваю заторможенно, а самой хочется закричать, забиться в истерике.

– Вот и отлично, – разговор иссякает, оставляя во мне зияющую пустоту. Черную дыру.

Угрозы Пети заставляют коленки слабнуть.

– Автомобиль разблокируй, я выйду, – отвечаю совершенно сухо.

– У тебя несколько дней. Сгоняй по салонам, сделай себе укладку, а то волосы отрастила до жопы, ну и вообще. Мужикам в постели нужен хороший секс и умелая любовница, ты же погрязла в доме. Как я и сказал, мне не нравится твой внешний вид, не нравится домашняя клуша. Моя жена должна быть эталоном!

– Так поменяй жену! – не выдерживаю и срываюсь на крик.

– Я тебе уже сказал, дорогая моя, не заставляй повторять дважды. Ты жена Петра Станиславского, и на этом точка. Я не собираюсь с тобой разводиться. Это не вариант. Я не собираюсь от кого-то выслушивать, что кто-то мою жену дрючит, пусть даже и бывшую.

Тут меня на смех прошивает. Я запрокидываю голову и начинаю смеяться до слез.

– То есть тебе изменять можно, а вот мне…

Не успеваю даже договорить, делает резкий выпад и притягивает меня за затылок, вцепляется в волосы.

– Даже не думай в эту сторону, Нина. Не заставляй меня показать, каким я могу быть.

– Ты уже показал, – отвечаю зло.

– Не совсем. Пока я лишь подвожу определенные рубежи. Уверяю тебя, ты не захочешь того, что будет происходить с тобой, если прямо сейчас ты не одумаешься и не станешь моей податливой кошечкой.

Прикусываю щеку до крови, чтобы не ударить Петра, чтобы не вцепиться в его лощенное, слащавое лицо и не разодрать в кровь.

Не сейчас.

– Я. Тебя. Поняла, – выговариваю глухо.

– Вот и умничка. Как я и сказал, займись собой, мужики любят глазами, а я хочу, чтобы у всех при взгляде на мою жену штаны горели, и мозг взрывался от того, что ты – моя…

– Как скажешь, Петя, – заставляю себя оставаться спокойной. Сейчас единственное, что я могу сделать – это выбраться из этой проклятой машины, не раззадорить Петра и не спровоцировать его на жестокость.

– Вот и умничка. Всегда знал, что ты у меня золотая девочка. А на счет того глупого инцидента с Милой…

Имя любовницы мужа похоже на скрежет, у меня зубы сводит.

– Об этом можешь не беспокоиться. С ней я вопрос решу.

Пока муж говорит, у меня холодный пот по спине проскальзывает. Страх затапливает сердце.

– Ублюдков у Станиславских не бывает.

И что-то такое проскальзывает в глазах моего мужа, что я просто забываю, как дышать. И его любовница уже не вызывает ненависть и презрение.

– Ты все, поныла? – обрубает мои мысли и вновь присматривается.

– Да, – отвечаю тихо и муж, улыбнувшись, ударяет по панели.

– А теперь иди домой, у меня полно дел.

Сразу же выхожу из машины, хлопнув дверью. Иду спокойно. С ровной и прямой спиной. Не плачу. Никак не выдаю своих эмоций. Прохожу мимо отца, который сразу же отбрасывает курево.