Лжец на кушетке

Он начал говорить с собой, как если бы был своим пациентом: Успокойся! Откуда столько шума? Давай-ка сядем и попробуем понять, что же происходит на самом деле. А происходит только лишь вот что: Адриана пропустила несколько сеансов. И что с того? С инвестицией все в порядке. Через пару дней… сколько там?., через тридцать три часа ты созвонишься с Питером. У тебя есть долговая расписка из «Credit Suisse», которая гарантирует тебе выплату денег. Акции «Уэллс Фарго» упали почти на два процента с тех пор, как ты их продал. Самое страшное, что может случиться, так это тебе придется обналичить вексель и выкупить свою долю акций по более низкой цене. Да, вполне возможно, у Адрианы что-то случилось, о чем ты не догадался. Но ты же не провидец: иногда ты можешь и не заметить что-то.

Хорошая терапевтическая интервенция, думал Маршал. Но если ты проделываешь это сам с собой, эффект нулевой. Да, самоанализ не всесилен. И как мог Фрейд продержаться на этом столько лет? Маршал понимал, что ему необходимо с кем-то поделиться своими тревогами. Но с кем? Ширли не подходит: они последнее время почти не разговаривали, а если он заговорит с ней об этой инвестиции, скандала не миновать. Она с самого начала была против. Когда Маршал начинал вслух рассуждать, на что они потратят семьсот тысяч долларов прибыли, она раздраженно обрывала его: «Мы живем в разных мирах». Слово «жадность» все чаще и чаще слетало с ее губ. Две недели назад она даже посоветовала ему обратиться за помощью к ее буддийскому наставнику, ибо жадность переполняет его.

Кроме того, в субботу Ширли планировала совершить велосипедную прогулку в Монт-Тамальпе и поискать там материал для икебаны. Днем, перед отъездом, она сказала, что скорее всего не вернется домой ночевать: ей нужно побыть наедине с собой — небольшое икебано-медитативное уединение. Перспектива провести выходные в одиночестве привела Маршала в ужас, он даже хотел сказать Ширли, что она нужна ему, попросить ее не уезжать. Но Маршал Стрейдер никогда ничего не выпрашивает; это не в его стиле. К тому же напряжение буквально висело в воздухе, оно распространялось, как инфекция. Да, действительно, Ширли лучше уехать.

Маршал бросил злобный взгляд на цветочную композицию, которую Ширли оставила ему на этот раз: раздвоенная, покрытая лишайником ветка абрикосового дерева: один сучок тянется параллельно столу, другой уходит вертикально вверх. На конце горизонтальной ветки — одинокий белый цветок. Ветка, уходящая вверх, была украшена ожерельем из лаванды и душистого горошка, которое нежно обнимало две лилии — белую и шафрановую. «Черт бы ее побрал, — выругался Маршал. — На это ей хватает времени. Зачем она это делает? Три цветка… опять белая и желтая лилии…» Минуту он всматривался в икебану, потом потряс головой и задвинул ее под стол — с глаз долой.

С кем еще я могу поговорить? С Мелвином, кузеном? Бесполезно! Мелвин, конечно, может иногда подкинуть полезный совет, но не в этой ситуации. Если я услышу насмешку в его голосе, я этого не вынесу! С коллегами? Об этом не может быть и речи! Я нарушил границы профессиональной этики, и я не уверен, что могу им доверять, особенно тем, кто завидует мне. Если хоть кто-то проговорится, я могу навсегда забыть о перспективе занять президентское кресло в Институте психоанализа.