Лжец на кушетке

«Разумеется, у меня не всегда хорошее настроение. Я бросил Кэрол, ушел из семьи, и у меня внутри бушует целая буря эмоций. Разве вы не понимаете? Как вы можете не знать этого? Я просто взял и оставил все: мой дом, мой лэптоп «Тошиба», моих детей, мою одежду, мой велосипед, мои ракетки для ракетбола, мои галстуки, мой телевизор «Мицубиси», мои видеокассеты, мои диски. Вы же знаете Кэрол: она ничего мне не отдаст, она все уничтожит. О-о-о-о… — Лицо Джастина исказилось, и он скорчился, прижав руки к животу, словно от удара. — Я чувствую боль. Я даже могу потрогать ее — видите, как она близко. Но сегодня, хотя бы сегодня, я хочу позабыть обо всем, хоть на несколько часов. А вы не хотите этого. Создается впечатление, что вы даже не рады, что я все-таки ушел от Кэрол».

Эрнест был поражен. Неужели он так выдал себя? Как бы повел себя в такой ситуации Маршал? Черт, Маршал не оказался бы в такой ситуации!

«Так ведь?» — повторил Джастин.

«Вы полагаете, — елейным голосом произнес Эрнест, стараясь говорить спокойно, — что я не рад вашему прогрессу?»

«Рад? Я не вижу, чтобы вы были рады», — ответил Джастин.

«А вы? — так же ласково спросил Эрнест. — Вы рады?»

Джастин прекратил сопротивляться и оставил тон Эрнеста без комментариев. Все, хватит. Эрнест нужен ему. И Джастин капитулировал: «Рад? Да. И напуган. И настроен весьма решительно. И не знаю, что делать дальше. Все смешалось. Теперь самое главное — не возвращаться. Я вырвался, и теперь самое главное — остаться на свободе. Навсегда».

Все оставшееся до конца сеанса время Эрнест пытался исправить свои ошибки, всячески подбадривая и поддерживая своего пациента: «Стойте на своем… помните, как долго вы мечтали об этом, как долго вы шли к этому шагу… вы действовали в своих интересах… возможно, это самый важный поступок, который вы совершили в своей жизни».

«Должен ли я вернуться домой и обсудить все это с Кэрол? Мы прожили вместе девять лет, мне кажется, я обязан сделать это».

«Давайте представим себе эту ситуацию, — предложил Эрнест. — Что произойдет, если вы сейчас вернетесь, чтобы поговорить с Кэрол?»

«Бойня. Вы знаете, на что способна эта женщина. Что она способна сделать со мной. И с собой».

Эрнесту не нужно было напоминать. Он прекрасно помнил случай, о котором Джастин рассказывал ему год назад. В воскресенье на завтрак должны были прийти коллеги Кэрол, и они с детьми поехали за покупками. Джастин, в чьи обязанности входила готовка, хотел приготовить копченую рыбу, рогалики и лео (копченая лососина, омлет и лук). Слишком вульгарно, сказала Кэрол. Она и слышать об этом не хотела, несмотря на то что, как напомнил ей Джастин, большинство ее коллег были евреями. Джастин решил не сдаваться и начал поворачивать к гастрономии. «Нет, не позволю, ты, сукин сын!» — закричала Кэрол и вцепилась в руль, пытаясь развернуть машину обратно. Сражение в потоке автомобилей закончилось тем, что они въехали в припаркованный мотоцикл. Кэрол вела себя словно дикая кошка, разъяренная росомаха. Эта неуравновешенная женщина тиранила мужа своей непредсказуемостью и иррациональностью. Эрнест помнил еще одно автомобильное приключение, о котором Джастин рассказывал пару лет назад. Теплым летним вечером они с Кэрол пошли в кинотеатр и поспорили, какой фильм смотреть. Она хотела «Иствикских ведьм», а он — «Терминатора-2». Она повысила голос, но Джастин, которого на той неделе Эрнест призывал отстаивать свои права, не хотел уступать. В конце концов Кэрол распахнула дверь — они снова ехали по оживленной трассе — и сказала: «Ты — жалкий недоносок, я не собираюсь и дальше терпеть твое общество». Джастин схватил ее, но она вцепилась ногтями в его предплечье и, выпрыгивая на дорогу, оставила на коже четыре глубокие алые бороздки.

Выскочив из машины, которая ехала со скоростью пятьдесят миль в час, Кэрол пробежала, покачиваясь, метра два и наткнулась на припаркованный автомобиль, перелетев через его крышу. Джастин остановил машину и побежал к ней, расталкивая толпу, которая уже успела собраться у места происшествия. Она лежала на асфальте, неподвижная, но спокойная: чулки разорваны, коленки в крови, ссадины на руках, локтях и щеках, явный перелом запястья. Остаток вечера был кошмаром: «Скорая помощь», приемное отделение, унизительные расспросы полицейских и врачей.

Это было сильнейшее потрясение для Джастина. Он понимал, что даже с помощью Эрнеста ему не удастся справиться с Кэрол. Она ни перед чем не останавливалась. Этот прыжок на ходу из автомобиля сломил его. Он не мог противоречить жене, не мог бросить ее. Она тиранила его, но он нуждался в таком тиране. Даже если они расставались хотя бы на одну ночь, он места себе не находил от беспокойства. Каждый раз, когда Эрнест предлагал ему в качестве мысленного эксперимента представить себе, что он бросает жену, Джастина охватывал ужас. Разрыв с Кэрол, казалось, был невозможен, немыслим. До тех самых пор, пока не появилась Лаура — девятнадцатилетняя, красивая, наивная, искренняя, хрупкая, дерзкая и не боящаяся тиранов.