Лжец на кушетке

Шелли смотрел, как Арни выходит из комнаты в своей идиотской шляпе а-ля Шерлок Холмс. Он всегда надевал такую шляпу на время игры и, если ему удавалось выиграть, не снимал ее, пока удача не отворачивалась от него. Потом он шел и покупал новую. Эта чертова шляпа Шерлока Холмса принесла ему около сорока тысяч. На своем «Порше», сделанном по заказу, Арни добирался до места встречи игроков два с половиной часа. Пару лет назад он на год переехал в Лос-Анджелес, чтобы руководить своей компанией радиосвязи, и систематически летал сюда, чтобы посетить дантиста и поиграть в покер. Ребята сделали красивый жест и вычитали из его первых ставок стоимость перелета. Его дантист, Джек, иногда тоже принимал участие в игре, пока не проигрался. Джек ужасно играл, но потрясающе одевался. Лэн однажды просто влюбился в его рубашку в стиле вестерн с прострочкой «металлик» и на одной сдаче поставил двести долларов против этой рубашки. Джек проиграл: его «королевский перебор» против стрит-флеша Лэна. Лэн разрешил ему добраться до дому в рубашке, но на следующее утро приехал и забрал ее. Это была последняя игра Джека. И почти весь следующий год Лэн приходил играть в его рубашке.

Даже в лучшие времена у Шелли было значительно меньше денег, чем у остальных игроков. Раз в десять. Или больше. А теперь, с падением Силиконовой долины, для него наступили и вовсе тяжелые времена; пять месяцев назад, когда компания «Digilog Microsystems» лопнула, он остался без работы. Сначала он пытался выгодно себя продать и каждый день прочесывал объявления о вакансиях. Час работы Нормы стоил двести пятьдесят долларов. Семейный бюджет от этого только выигрывал, но Шелли было стыдно соглашаться на работу, где платили двадцать — двадцать пять долларов. Он выдвигал такие непомерно высокие требования, что потенциальные работодатели в конце концов перестали его слушать, и он постепенно свыкся с мыслью о том, что будет жить на деньги жены.

Нет, Шелли не умел делать деньги. У них это было семейное. Когда он был ребенком, отец трудился в поте лица, чтобы скопить на два пакета акций. И оба прогорели. Первый почил в бозе вместе с японским рестораном, который открылся в Вашингтоне за две недели до инцидента в Перл-Харборе. А второй, десять лет спустя, ушел в представительство «Edsel».

Шелли свято хранил семейные традиции. Он играл в теннис по всем колледжам Америки, но выиграл лишь три матча за три года во время тура по регионам. Он был красив, он прекрасно играл, зрители любили его, первая подача всегда доставалась ему — но он просто не мог дожимать своих соперников. Может, он просто был слишком добрым. Может, ему не хватало «выключателя». Когда он ушел из профессионального спорта, он вложил свое скромное наследство в теннисный клуб около Санта-Крус — за месяц до того, как землетрясение 89-го года стерло всю долину с лица земли. Он получил небольшую страховку, большую часть которой вложил в авиалинии «Пан-Америкэн», которые сразу же обанкротились. Какие-то деньги он потерял на брокерской фирме Майкла Милкена, а остальное вложил в клуб «Сан Хосе Нетс» Американской волейбольной лиги.

Может быть, именно в этом и заключалась прелесть игры для Шелли. Эти парни знают, что делают. Они знают, как делать деньги. Может, и ему чуть перепадет.

Из всех игроков самым богатым был Вилли. Продав корпорации «Майкрософт» свою компанию, занимающуюся разработкой финансового программного обеспечения, он получил около сорока миллионов долларов. Шелли узнал об этом из газет; никто из игроков никогда не заговаривал на эту тему. Что ему нравилось в Вилли, так это то, как он наслаждался своими деньгами. Он не церемонился с ними: его миссия на этой земле состояла в том, чтобы хорошо проводить время. Никакого чувства вины. Никакого стыда. Вилли говорил и читал по-гречески — его предки были греческими иммигрантами. Особенно он любил греческого писателя по имени Казанзакис и пытался во всем походить на Зорбу, одного из его персонажей, чья цель жизни заключалась в том, чтобы оставить смерти «лишь выжженные земли».

Вилли любил действие. Раскрыв карты, он тут же бросался в соседнюю комнату, чтобы ухватить пару секунд какого-нибудь спортивного матча по телевизору — бейсбола, футбола, баскетбола, — на который он поставил кучу денег. Однажды он арендовал на целый день ранчо в Санта-Крус, на котором играли в военные игры вроде «Захват флага», расстреливая друг друга пулями с краской. Шелли улыбнулся, вспомнив, как он приехал туда и увидел, что ребята столпились вокруг дуэлянтов и следят за развитием событий. Вилли, в защитных очках и летном шлеме времен Первой мировой, и Вине, оба с пистолетами в руках, расходятся на десять шагов, и Лэн, судья, в рубашке Джека и с пачкой стодолларовых банкнот, суммой ставок, в руке. Эти парни были сумасшедшими — они делали ставки на все на свете.