Лживая обезьяна

Удивительная цепь событий, приведшая Хунцикера к обвинению в поджогах, началась 4 июля, во время празднования Дня независимости США. В тот день Хунцикер вызвал к своему дому пожарных, сообщив, что там загорелся мусорный контейнер. В течение семи последующих месяцев произошло еще 9 пожаров, к которым, по мнению следователей, Хунцикер должен был иметь непосредственное отношение. Так, загорелся гараж на четыре машины в доме его бывшей возлюбленной, причем это случилось буквально через пару дней после того, как они поссорились и решили расстаться. Также произошел пожар в «Клубе комедии и магии», где работал Хунцикер. Ровно через два дня после первого пожара «Клуб комедии и магии» загорелся вновь, причем на этот раз из него потребовалось эвакуировать 200 человек. А вскоре после этого случился пожар в местной автошколе, которую посещал обвиняемый.

Но адвокат Хунцикера, Дэррил Дженис, заявил: тот факт, что Хунцикер был замечен во всех девяти местах, где на протяжении семи месяцев произошли пожары, отнюдь не означает, что именно он был поджигателем. «Вполне вероятно, — заявил адвокат, выступая перед присяжными, — что Дуглас Хунцикер всего лишь жертва исключительно неудачного стечения обстоятельств».

Подобные аргументы не могли бы убедить присяжных ни в одной стране мира. Однако Дрю согласен с тем, что некоторым безусловно виновным людям, которым во всем будет помогать талантливый адвокат, все равно удастся уйти от ответственности за совершенное преступление, даже если это убийство. «Обвиняемый по закону считается невиновным до тех пор, пока его вина не доказана судом, — говорит Дрю. — Поэтому обвинение должно представить очень веские доводы и иметь серьезные доказательства для подтверждения своей позиции. Эти принципы лежат в основе британской юридической системы. И это означает, что некоторым преступникам удастся уйти от ответственности, если они будут искусно лгать и сумеют убедить суд. Для судопроизводства правильное совершение всех процессуальных действий не менее важно, чем стремление установить истину».

Как только подзащитный произнесет свою главную ложь в суде («Я не виновен, ваша честь»), он будет вынужден обманывать и дальше, чтобы поддержать и обосновать ее. Затем в дело включится его адвокат, который всячески поддержит и разовьет его лживые тезисы, даже если порой они будут казаться ему абсолютным вздором.

В театре лжи участвуют также свидетели — как со стороны защиты, так и со стороны обвинения. Побудить их лгать может великое множество мотивов. Они могут быть друзьями, членами семьи ответчика или его сообщниками. С другой стороны, свидетелей обвинения, включая полицейских, лгать порой заставляет желание во что бы то ни стало увидеть «свершившееся правосудие».

Канадский психолог доктор Тара Дайнин обеспокоена тем, что в судах Северной Америки процветает нездоровая, на ее взгляд, терпимость ко лжи.

«Лгут под присягой теперь чуть ли не все», — считает она. Полицейские уже называют это явление «свидетель-ствоврать». Дайнин утверждает, что в ходе процесса над О. Джей Симпсоном[69] было зафиксировано немало лжи полицейских, вызванных в качестве свидетелей. Председательствующий судья, в частности, отметил, что двое полицейских продемонстрировали «безответственное пренебрежение к правде». Однако никаких санкций по отношению к ним предпринято не было. «Мы живем в эпоху, когда даже самое вопиющее пренебрежение к правде может вызвать разве что резкое осуждение со стороны судьи, да и только», — отмечает Тара Дайнин.

Она ссылается на Родерика Дункана, судью Верховного суда округа Аламеда (штат Калифорния), который заявил, что ложь под присягой стала общепринятым явлением в большинстве судебных процессов. Судья Дункан приводит в пример случай, когда он доложил о «самом возмутительном случае лжесвидетельства в суде» местному прокурору, указав на то, что сам свидетель признался во лжи под присягой. Но никаких действий по этому поводу предпринято не было.

В заключение Дайнин отмечает:

Если наши суды терпят самую отъявленную ложь, мы рискуем не только лишиться ощущения, что их решения основаны на истине, но и самой веры в моральное превосходство правды. Если суды демонстрируют неуважение к правде, как можно считать, что хоть кто-то заботится о ней? Если мы не можем полагаться на суды и их стремление отстаивать правду, на кого же рассчитывать в этом вопросе?

Я умываю руки.

9. Врушка, врушка, тетя Хрюшка!