Лживая птица счастья - 2 (СИ)

— Уверен, что она жива, я чувствую её присутствие. Похоже, Лотиэль прячется от меня.

— Ещё бы! — фыркнул Арес. — Если бы меня столько раз отправляли к праотцам, я бы тоже прятался.

«И гораздо дальше, чем эта дурочка», — добавил он про себя.

— Честное слово, я не со зла, — грустно проговорил Николс. — Лотиэль не должна набрать силу, и ты знаешь почему.

— Однажды вы с папочкой доиграетесь и Коллегия Двенадцати, прознав про ваши делишки, как следует вздрючит вас, — проворчал Арес и на всякий случай прозондировал окружающее пространство. К его облегчению, кроме Ким, их никто не подслушивал. — Если аватара сама по себе, ты мог бы не запускать временную петлю, — заметил он.

— В первую очередь мне не хотелось, чтобы Коллегия Двенадцати, под предлогом нарушения пророчества, сунула нос в мою вселенную. Потом я не сразу обнаружил, что Лотиэль удалось отделиться: у аватары мощнейший душевный потенциал. В общем-то, я даже сейчас не уверен, что их души разделились. К тому же смертная девчонка довольно забавна, так что не последнюю роль сыграла моя симпатия к ней.

— А ты учитываешь, что без контроля Лотиэль пророчество может пойти вразнос?

— Ты прав, придётся присматривать, чтобы его участники не нарушали правила. Вот этим ты и займёшься. Арес, даже не начинай! Я не приму твой отказ, — произнёс Николс и, нивелируя свой безапелляционный тон, добавил несколько мягче: — Неужели так трудно присмотреть за одной планетой? — его губы дрогнули в улыбке. — Нет, если хочешь, мы можем поменяться. Я присмотрю за планетой, а ты за вселенной. Согласен?

Арес поднял голову и с подозрением посмотрел на него. Наученный горьким опытом он опасался очередного братского подвоха.

— Поищи дурака в другом месте. Больше ты меня не обманешь, — сказал он, стараясь не выдать охватившую его тревогу.

— Зачем мне кого-то искать, когда дурак у меня под боком? — сказал Николс и, дразня брата, вновь сделал вид, что собирается потрепать его по ушам, но Арес превратился в человека и оттолкнул его руку.

— Отстань, а то доиграешься.

Николс сорвал яблоко и назидательно проговорил:

— Вот ты дуешься на меня, а между тем в твоём послужном списке теперь появится приписка, что ты владеешь профессией творца, что немаловажно для такого юного бога, как ты, ведь это повысит твою цену в глазах начальства. Да и отцу будет легче продвигать тебя по служебной лестнице, поскольку ты у него ходишь в любимчиках.

Он развернулся и пытливо глянул на брата.

— Не спросишь почему?

— Зачем? — пожал плечами Арес. — Захочешь — скажешь, не захочешь — не скажешь.

— Всё ещё не можешь избавиться от легионерских замашек? Я бы на твоём месте полюбопытствовал, — ухмыльнулся Николс и, запихав в рот яблоко, проглотил его целиком.

— Ладно, не буду испытывать твоё терпение. Отец к тебе снисходителен, потому что твоя настоящая мать миледи Баастет. Во всяком случае, я так думаю. «Кольцо света», которое ты носишь, принадлежало ей.

— Доказательства! — потребовал Арес.

— Я слышал, как отец обсуждал с моим наставником свойства Кольца Света, а затем сказал, что хочет подарить его своей фаворитке миледи Баастет, но при этом не хочет навредить ей своим подарком. Извини. Если бы я раньше обратил внимание на твой браслет, я бы сразу сказал о своих подозрениях.

Арес посмотрел на золотой браслет — подарок той, что он считал матерью, и почувствовал, как уходит почва из-под ног. «Теперь понятно почему родители прохладно относились ко мне, хотя не забывали хвалить за то, что они считали хорошими поступками, и высшие баллы в учёбе. Ну так, похвалить может каждый, а вот пожалеть, когда тебе плохо, лишь тот, кто любит», — угрюмо подумал он и вновь ощутил себя никому не нужным, как это часто случалось с ним в детстве.

Память всколыхнулась, отзываясь на его волнение, и воспроизвела картину из прошлого:

Вот маленький Арес, захлёбываясь слезами, бросается к матери, стоящей в окружении других фрейлин, но Зенобия отстраняет его от себя и как ни в чём ни бывало, продолжает разговаривать и смеяться. А вот его отец Зенон Парменид о чём-то беседует с приятелями, а затем протягивает руку и на его ладони возникает крошечная вселенная. Очарованный чудом творения Арес подбегает к нему и с отцовского лица пропадает оживление. Строгим голосом он велит ему пойти домой и заняться уроками.

Зёрна посеянного сомнения дали всходы, и память одно за другим подсовывала Аресу воспоминания, подтверждающие слова Николса. Обида росла как снежный ком, пока он не вспомнил и кое-что другое из жизни с родителями и перед его внутренним взором вновь замелькали картины из прошлой жизни: