Лживые свидетели

— Это правда, что я планировал убить босса. Но только потому, что не видел выхода из сложившейся ситуации. А она была такая же, как и тогда, много лет назад. Да, тогда у нас с боссом был договорной заезд, и я проиграл ему тот этап. Специально, согласно устной договоренности. Думал, что обойдется. Как и не раз обходилось. Мало ли раз я кубарем скатывался с лошади и все мне сходило с рук, отделывался легким испугом и парой синяков и царапин. Но то было совсем другое. Тогда не было этих позорных «договорняков». Я это понял, когда оказался на больничной койке и шаг за шагом восстанавливался, преодолевая боль. Но жизнь мне босс тогда сломал. Будущее, карьера, которую мне прочили, — все пошло прахом. Однако я пересилил себя и свою обиду на босса. Подумал, что ведь я тоже принимал решение поддаться, значит, часть ответственности лежит и на мне. В общем, пережил я все, простил и отпустил. Но сейчас речь шла о моем сыне. Ведь босс собирался и с ним поступить так же, как и со мной тогда. И жизнь моего сына, и его будущее тоже были бы поставлены под угрозу. А босс и его приятели получили бы деньги. Много денег. Я должен был защитить своих родных. Арсений не стал бы соглашаться на свой заведомый проигрыш. Но его бы не оставили в покое, стали бы угрожать, шантажировать жизнью близких. И в конце концов они бы добились своего. Я не имел права допустить этого.

— И вы приняли единственно правильное, как вы считали, решение: убить Константина Пантелеймонова, — вмешался Владимир Кирьянов.

— Нет! Не я его убил! — воскликнул Григорий Ремесленников.

— Но ведь вас видели стоявшим над бездыханным Пантелеймоновым, — возразила я. — Вас видел управляющий Ростислав Солеваров. Он как раз спускался с лестницы второго этажа, но, увидев вас, остановился.

— Но ведь он не видел всего того, чего видел я, — упрямо стоял на своем мужчина. — Да, у меня было намерение устранить угрозу, нависшую над моим сыном. Поэтому я не покинул территорию коттеджа, а стал ждать босса около его кабинета. Я был уверен, что Константин Пантелеймонов оставит своих гостей и придет в кабинет, чтобы выпить. Он всегда так поступал после застолья. И на этот раз все произошло так же, как и всегда. Я спрятался в укромном месте и стал ждать. Попутно я наблюдал за теми, кто собирался предъявить ему счет, то есть убить его. Таких людей было несколько. И я даже воспрянул духом, решив, что мне не придется марать руки. Ну, во-первых, была Екатерина, эта невеста Владислава. Но она только расцарапала босса, и это не в счет. Потом пришел Иннокентий и собирался огреть его бутылкой. Той самой, в которой была отрава. Правда, и ему помешали. Тогда на сцене появился Солеваров с пистолетом в руке. Тут уж я был готов выдохнуть. Но снова — мимо. Впрочем, иного я от нашего труса-управляющего и не ожидал.

— Так кто же все-таки убил Константина Пантелеймонова? — спросил Кирьянов. — Вы отрицаете свою причастность к его убийству?

— Да, отрицаю, потому что босса убил Геннадий, его троюродный брат, — спокойным голосом проговорил Григорий Ремесленников. — Да, вполне возможно, что Солеваров видел меня около уже убитого босса, но когда я над ним склонился, тот был уже мертв.

— А где же тогда был Геннадий Броненосцев? — задала вопрос я.

— Он проскользнул в сад. И это было уже после того, как он нанес боссу смертельный удар, — ответил Ремесленников.

— Так вы видели, как Броненосцев ударил Пантелеймонова в сердце, или не видели? — прямо спросил Владимир.

— Видел, — твердо ответил Григорий Ремесленников. — Я ведь сказал, что спрятался и видел всех, кто входил в ту ночь в кабинет. Последним был троюродный брат босса.

— Так почему же вы до сих пор молчали? — спросила я.

— Я не решился сказать, потому что… боялся, — признался мужчина.

— Вы? Боялись? Да бросьте вы, Григорий Алексеевич, — сказала я.

— Можете не верить, но этот человек… в нем есть что-то обреченное. А такие люди ни перед чем не останавливаются. Кроме того, явился Геннадий Броненосцев к боссу, пожалуй, впервые. Раньше я его в коттедже не видел. Да и босс о нем практически не упоминал. Так что убийца — это он, Геннадий Броненосцев.

— Ну ладно. Пока это только ваши слова, без доказательств, — сказал Кирьянов.

— Так вы найдите эти доказательства. Вы ведь тоже не можете обвинить меня в убийстве босса без железных доказательств, — сказал Ремесленников.

— Найдем, обязательно найдем, — уверенно сказал Кирьянов.

— У вас еще что-нибудь есть что нам сказать, Григорий Алексеевич? — спросила я.

— Нет, — ответил мужчина.

— Сейчас вас отведут в камеру, — сказал Владимир.

Когда мы с Кирьяновым остались в кабинете одни, я сказала:

— Не понимаю.

— Чего именно, Тань?

— Не понимаю, какой мотив был у Геннадия Броненосцева. Тем более что меня наняла его мать…

— Ну, скорее всего, он и не знал об этом. Она могла и не поставить его в известность, — предположил Владимир.

— Да, скорее всего.