Лживый век

В немецкоязычных странах путчи марксистов назовут «ударом в спину». Применительно к России октябрьский переворот следует расценивать как «выстрел в затылок». Не будем забывать, что страна находилась в условиях тяжелейшей войны с тремя крупными государствами, и поэтому многие русские люди воспринимали мятеж, организованный большевиками, как гнусную измену родине. Но подобный взгляд примешивал к истинному положению вещей множество расхожих заблуждений. Изменником являлся Мазепа, переметнувшийся со своими клевретами к врагам России. В данном же случае прицельный удар нанесла одна из воюющих стран (Германия), но, как показали дальнейшие события, кроме противоборствующих сторон, появилась третья сила в лице международных еврейских организаций, или организаций, в которых евреи играли первенствующую роль, и активисты этих организаций не замедлили сомкнуть свой строй для раздувания «мирового пожара». Германия получила весьма кратковременные выгоды от удачно проведенной диверсии, а вот марксизм утвердился в России надолго в качестве крайне жестокого оккупационного режима, опирающегося на левацкую интеллигенцию и коллаборационистов из беднейших слоев местного населения. Россия проиграла вооруженное противоборство на всех своих фронтах не на полях сражений, а в своих столицах, которые оказались беззащитными перед напором легионеров «третьей силы», вступившей в Великую войну в 1917 году.

То, что марксисты ратовали за скорейшее прекращение боевых действий на далеких от столиц фронтах, отнюдь не означало для солдат и офицеров наступления мира. Всех тех, кто сохранил представления о достоинстве и чести, кто испытывал искреннюю любовь к России, как к своей драгоценной родине, неотвратимо ждало продолжение войны, которая велась не по правилам, а по праву самого подлого и самого изворотливого. Перед всеми теми, кто не бежал с фронтов в качестве дезертира, а возвращался воином, пусть и обескураженным от происходящих на глазах нелепых, возмутительных и хаотичных событий, все отчетливее проступал суровый выбор: «Стань другим (хулителем империи, противником православия, нарушителем всех данных ранее клятв и обещаний) или умри!» И воины выбирали второй путь. Они вступали в неравный бой с нечистью, расползшейся по просторам России. Они не могли согласиться с участью «навоза Европы» (именно так называли славян идеологи марксизма), как и с тем, что их родина подлежит разрушению до основания, дабы стать впоследствии площадкой для строительства химерического общества всеобщего благоденствия, в котором понятия «русский патриот» или «добродетельный христианин» приравнивались к грязному ругательству.

Солдаты и офицеры, генералы и адмиралы сражались за русскую правду, за русский мир, не принимая лозунгов и агиток о захватнической, империалистической войне, как и не собирались соглашаться с тем, что Россия проиграла будто бы войну вследствие своей хронической отсталости. Они видели на тех фронтах множество примеров подлинной доблести, истинного героизма, ни в коем случае не чувствовали себя пораженцами, искренне возмущались потоками лжи и клеветы. Признать жестокий оккупационный режим марксистов означало для них забвение памяти о русских храбрецах и смельчаках, которые шли под пули, преодолевали проволочные заграждения, претерпевали зной и холод в траншеях и окопах. Они задавались недоуменными вопросами: Неужели те смельчаки и храбрецы напрасно жертвовали собой? Неужели столько достойных людей, честных и порядочных умирало вдали от родных мест лишь затем, чтобы в столицах произошел мятеж подлецов и злоумышленников? Неужели затем страдали, гибли и верили в свою правоту, чтобы пришедшие к власти изверги рода человеческого безнаказанно занялись осквернением могил и священных рак? Чтобы убивали сотни заложников из-за пустопорожних обвинений? Чтобы топили героев войны, сбрасывая их с обрывов с тяжелыми камнями на шее?

Нет, война в России не затихла ни после Брестского соглашения, ни после завершения боевых действий на Западном фронте в ноябре 1918 г., наоборот, только пуще разгоралась, обесценивая жизнь человеческую до корки заплесневевшего хлеба.

В Германии, потерпевшей поражение в Великой войне и вынужденной принять унизительные условия Антанты, такие видные полководцы и стратеги, как Гинденбург или Людендорф, несмотря на падение монархии в стране, продолжали играть заметную и весьма почетную роль в обществе. Большим уважением пользовались командиры дредноутов даже после того, как эти корабли были затоплены после войны: ведь капитаны участвовали в многочисленных морских сражениях и потопили немало неприятельских судов. Почитали и знаменитых воздушных асов, в том числе и Геринга, и многих простых вояк, представленных к высоким наградам за свои подвиги на полях исторических битв.