Лживый век

За годы советской власти население Москвы полностью обновилось: от носителей былых традиций, культурных ценностей не осталось практически никого. А если и остались какие-то семьи или неприкаянные одиночки, то они предпочитали жить отъединено, никак не принимая участия в советских праздниках и в очередных громокипящих победах марксисткой идеологии. В разные периоды торжества этой идеологии, неуклонно множащуюся когорту советских начальников называли «какоскратией» (Ильин), «троглодитами» (Солоневич), «быдлом» (Солженицын), «болотом» (А. Кончаловский), но оскотинившиеся люди, «кваки» и «жабуляки» были неуязвимы для уничижительных эпитетов и презрительных характеристик. Они гордились своими постами, должностями, званиями, наградами; даже своей пошлостью в поведении и своей неизбывной одномерностью в мышлении гордились.

И в годы перестройки они находили массу предлогов и поводов, чтобы прекратить «нападки» на ленинизм, на сталинизм, на этатизм. Ведь благодаря этим «измам» их отцы и деды из полного ничтожества стремительно возрастали в государственных мужей и ответственных партийных работников, в командиров полков и дивизий, в директоров фабрик и заводов или хотя бы Домов культуры, в народных поэтов и артистов, в редакторов газет и журналов, неустанно вещающих о том, что «близится эра светлых годов». Удивительно безынициативный, нетворческий, невежественный слой деятельных кретинов болотной ряской накрыл все общество. Порой в этой ряске образовывались крохотные «оконца» и в них отражалась небесная лазурь, но такие явления были редки, фрагментарны и не меняли общей картины.

Да, в начале нового века стране действительно очень и очень повезло благодаря длительному, устойчивому росту цен на энергоносители. Однако, сотни миллиардов в твердой валюте пошли отнюдь не на создание и успешное функционирование инновационных центров, дееспособной рыночной инфраструктуры, на программы переобучения всего общества и в первую очередь вузовских профессоров и преподавателей, а также муниципальных, региональных и федеральных чиновников, а растратились на строительство дорогостоящих зданий для государственных учреждений, правлений фондов и корпораций. Сначала бизнесмены, а вслед за ними депутаты и сенаторы, руководители естественных монополий, министры и чиновники рангом пониже стали охотно скупать в мировых столицах элитную недвижимость и антиквариат.

Региональная политика жадных москвичей постепенно привела к тому, что уровень жизни в некоторых субъектах федерации стал совпадать с уровнем жизни стран экваториальной Африки, а количество аэропортов в стране сократилось почти на порядок. За то рос в столичных аэропортах пассажиропоток, состоящий из лиц, стремившихся отдохнуть и развлечься заграницей. Достижение европейских стандартов качества жизни стало навязчивой идеей для большинства москвичей. Может быть, именно в этом и заключалась таинственная национальная идея, столь необходимая, по мнению кремлевских завсегдатаев для развития всего общества?

Все бывшие сателлиты СССР в Европе, а также все бывшие союзные республики переживали сложный и затяжной переход от тоталитарной формы правления к выборной демократии, от абсолютного доминирования в экономике госсобственности к многоукладной, рыночной экономике. Жители бывшей ГДР, находившиеся 40 лет под пятой коммунизма, никак не могли сравняться по производительности труда со своими соотечественниками из западных земель Германии. «Восточные» немцы получали огромные инвестиции от своего федерального правительства, от крупных частных банков и корпораций, старательно переобучались и перепрофилировали свои предприятия. Но что-то неявное, распыленное то ли в воздухе, то ли растворенное в их крови мешало бывшим строителям социализма в ГДР достичь уровня жизни соотечественников из западных земель. Разучились вести свои хозяйства и прибалты и украинцы и грузины. Повсеместно в бывших союзных республиках ощущался голод на управленцев, умеющих увязывать локальные процессы в пучки тенденций, и способных предвидеть воздействия наиболее влиятельных тенденций на экономику, политику, культуру и миграционные потоки. Многие люди по-прежнему болезненно бились о незримые средостения некогда возведенные марксистским режимом, страдали от своей беспомощности или от взращенной былыми инструкторами-кураторами болезненной подозрительности, или от неуемной агрессивности в своем поведении. Стремление пылких энтузиастов — сепаратистов, тщившихся перелицевать всю жизнь в своих республиках заново, порождало бесконечные и жаркие дебаты в парламентах, гасло в разливах нищеты, охватившей широкие социальные слои. Многие подавались на заработки в более благополучные европейские страны, но могли там заниматься лишь низко квалифицированным трудом, считались людьми «второго сорта». И справедливо обвиняли в своей не конкурентоспособности на европейских рынках труда советскую систему образования и воспитания, под сенью которой прошло детство и юность миллионов людей, обнаруживших свою полную никчемность.