М - 4 (СИ)

Пока дожидались окончания артобстрела, Степан прикинул, что «Новочеркасск» уже наверняка ушел — подвергать корабль опасности кап-два Павловский не имел права. И с первыми же упавшими на плацдарм фашистскими снарядами обязан был выйти в море, взяв курс на Геленджик, особенно, с учетом множества взятых на борт раненых. Значит, он с пацанами пока остается на Малой земле. Нарушение приказа? А вот и хренушки, просто стечение обстоятельств, которое на войне встречается с завидным постоянством! Никто не запрещал старлею Алексееву оказать помощь тому замотанному, буквально шатающемуся от усталости военврачу, что попросил дотащить последнюю порцию ящиков до санбата, поскольку помогавшие в разгрузке ходячие легкораненые уже тупо выдохлись и сами едва волочили ноги от усталости. Единственное, что слегка смущало, так это то, что с ним остались именно те, кто присутствовал при первом «попадании» в прошлое, все семеро. Не хватало только Никифорова с Боровым, мехвода и наводчика его бэтээра, оставшихся на борту БДК. Впрочем, об этом морпех старался не думать: возможно, это что-то значит, возможно, нет. Важно другое — он снова на плацдарме. И когда фрицы, наконец, настреляются, нужно срочно отыскать штаб и доложиться Кузьмину или Куникову. Ну, или кто тут сейчас командует? Хорошо бы, если те, кто его знает лично, это мигом снимет кучу ненужных вопросов, поскольку палочки-выручалочки по имени «капитан госбезопасности Шохин» при нем не имеется. Хотя, насчет корабля они наверняка в курсе (помощь с ТОФа, блин!), значит, останется лишь выйти на связь с «Новочеркасском» и доложить, что он жив-здоров. А дальше? Даже не смешно — по обстоятельствам, понятно! Поскольку это, судя по всему, его единственный и неизменный девиз, по крайней мере, здесь, в сорок третьем году…

Взрывы снаружи понемногу стихли, и Алексеев, оглядев перепуганных, но, спасибо оказавшемуся в блиндаже санинструктору, держащих марку морпехов, осведомился:

— Ну, чего, бобры, выдыхайте помалеху, отстрелялись фрицы, можно наружу выбираться! Томка, ты там как, жива?

— Нормально, тарщ старший лейтенант, — почти нормальным голосом отозвалась из своего уголка девушка, отряхивая запорошенную пылью ушанку. — Не впервой. Просто сегодня что-то долго, обычно они больше десяти минут снарядами не кидаются.

— Излишки, видать, утилизируют, — фыркнул Степан. — Слушай-ка, товарищ санинструктор, штаб обороны на прежнем месте остался? Мне б доложиться, желательно поскорее. С товарищами Кузьминым и Куниковым все в порядке? Живы?

— Живы, — посветлела лицом Ролева. — Я вчера им сама перевязки делала, ранения заживают хорошо, повезло. А штаб теперь в подвале одного из домов располагается, в прежний пару дней назад бомба угодила, хорошо, внутри никого не было! Я вам бойца из легкораненых дам, проводит. Вы сейчас уходите?

— Сейчас, красавица, — кивнул старлей. — Некогда нам, и так кучу времени потеряли. Если Ваньку вдруг встречу, может передать чего?

— С чего б мне ему что-то передавать?! — вскинулась Тамара, густо запунцовев щеками и кончиками аккуратных девичьих ушек, и торопливо отведя взгляд. — Но, если вдруг свидитесь, скажите, чтоб… хотя нет, не нужно ничего говорить! Совершенно ничего важного!

— Ну, не нужно, так не нужно, — покладисто согласился Степан, скрыв улыбку. — Бойцы, на выход. Оружие проверить, привести себя в порядок. Старостин, помоги дверь открыть, привалило чем-то с той стороны…

Капитана третьего ранга Кузьмина отыскали без проблем, спасибо приданному санинструктором провожатому. Старший матрос с висящей на перевязи правой рукой проводил их до самого штаба, как и сказала Тамара, располагавшемуся в подвале одного из разрушенных почти до основания двухэтажных зданий городского пригорода. Место было выбрано с умом — от дома осталась лишь одна стена, все остальное превратилось в солидный курган из обломков кирпича, несущих конструкций и кровли, представлявший неплохую защиту даже от прямого попадания. Да и не стали б фрицы прицельно лупить по этим руинам, с чего бы вдруг? А вот обширный, из нескольких помещений подвал практически не пострадал.

— Вот это штаб обороны и есть, — уточнил раненый, указав направление здоровой рукой. И, поколебавшись, все же задал мучавший его с первой секунды знакомства вопрос:

— Товарищ старший лейтенант, разрешите спросить?

— Если про оружие и экипировку, то не отвечу, извини, братишка, — ответил Степан. — Опытные образцы, проходят испытания в боевых условиях. Секретные, понятно! Коль признают удачными, скоро, глядишь, и в войска пойдут.

И, глядя на донельзя разочарованное лицо стармоса, вытащил из разгрузки гранату, стандартную «пятую» эргэдэшку:

— Ладно, не журись, браток! На вот тебе подарочек, как вернешься на передовую, порадуешь фрицев. «Эргэдэ… гм… сорок три» называется, дальнейшее развитие сорок второй, но в ладони куда удобнее лежит. Наступательная, понятно. Использовать так же, замедлитель горит три-четыре секунды.

— Спасибо, тарщ старший лейтенант! — просиял морской пехотинец, принимая овальное «яйцо». — Разрешите идти?