М - 4 (СИ)

В этот момент по броне несколько раз гулко стукнули затыльником приклада. Снова высунувшийся из люка Алексеев встретился взглядом с командиром отделения со знаками различия сержанта ГБ:

— Тарщ старший лейтенант, вон наш проводник, фонариком сигналит. Нужно малость правее взять, видите, где вагоны разбитые стоят? Там линия местной «железки» проходила, на карте она отмечена.

— Вижу, — кивнул Степан, припомнив, что это нагромождение сгоревших до остова, изрешеченных тысячами пуль и осколков железнодорожных вагонов, он уже видел. Не воочию, понятно, а на старых хроникальных фотографиях времен… ну, собственно, понятно, каких именно времен. Один из них, вроде бы, даже установлен в качестве памятника на местном мемориале. — И карту помню. Добро, принял. Да, сержант, если под обстрел попадем, действуем, как договаривались — мигом с брони и залегаете, мы маневрируем и прикрываем огнем. Только помните, что нам изнутри нихрена не видно, так что под колеса не суйтесь. У бээмпэ, что следом идут, обзор еще хуже, имей в виду.

— Не переживайте, товарищ командир, — хитро усмехнулся тот. — Нас сюда с Кавказа перебросили, все обстрелянные да опытные. Справимся. Еще и вас, случись что, прикроем.

— Договорились, — мотнул головой Алексеев, ныряя обратно в люк и захлопывая овальную крышку. — Санька, давай чуток правее, видишь, фонариком сигналят?

— Вроде бы… — сдавленно буркнул мехвод, подворачивая штурвал и слегка увеличивая скорость.

Обернувшись назад, Степан оглядел сидящих в десантном отсеке бойцов. Его бойцов, принадлежащих двум разным временам, но по прихоти военной судьбы оказавшихся в одном бронетранспортере. Разведчиков. Сержанта Васильева, рядовых Старостина, Семенова и Иванова. Старшину Левчука, старшего сержанта Баланела, ефрейтора Ивченко и красноармейца Аникеева. Сводное отделение морской пехоты. На один — вот этот самый — бой.

Как так получилось? Благодаря фрицам, решившимся на достаточно авантюрный прорыв, понятно. Впрочем, обо всем по порядку…

Борт БДК «Новочеркасск», 22 февраля 1943 года

— Вот это и есть местный гальюн, Семен Ильич, пользуйся на здоровье. Потом бойцов сопроводишь, чтобы по кораблю не шарились, у них, как я понимаю, тоже на клапан давит, мама не горюй. Дорогу запомнил? Ну и хорошо, а я пока…

Степан не договорил, прерванный ожившим динамиком внутренней связи:

— Капитану Руденко, старшему лейтенанту Алексееву, лейтенантам Рукину и Бределеву — немедленно прибыть к командиру корабля.

— Во, слышишь, Степа, тебя вызывают, видать, случилось чего, — невозмутимо прокомментировал Левчук, с интересом разглядывая устройство корабельного санузла. — Ты беги, старшой, а до кубрика я и сам дотопаю, не заблужусь. И по секретному кораблю тоже зазря шариться, как ты выражаешься, не стану.

— Ага, давай, — рассеянно хлопнув товарища по плечу, Алексеев рванул в направлении боевой рубки. Пытаясь по дороге угадать, что же такого экстренного могло произойти, коль срочно потребовался не только комроты, но и все трое взводных. Наверное, из Москвы какой приказ пришел, или даже Серега с новой информацией из той же самой столицы неожиданно вернулся.

Как выяснилось немногим позже, когда Степан торопливо откозырялся корабельному командованию и ротному, он не угадал. Никакого приказа Ставки не было. А было сообщение о внезапном немецком контрударе в направлении района цемзаводов, и идущих там тяжелых боях. И просьба командования Закавказским фронтом и Черноморской группой войск о помощи в купировании прорыва. Подписанная, что немаловажно, обоими командующими, генералом армии Тюленевым и генерал-лейтенантом Петровым, которые — учитывая сам факт полученной радиограммы — вероятнее всего уже были в курсе того, откуда именно появился БДК. Хотя, последнее вовсе не факт: им тоже могли озвучить версию про Тихоокеанский флот и прибывший оттуда новый десантный корабль с ротой морпехов и «экспериментальной» техникой на борту, оттого и попросили помощи…