М.Е.Р.Ф.И. (СИ)

— Черт возьми, и как вести дневник? Что сюда писать?

«Лягушонок почему-то решил, что мои мысли будут кому-то интересны. Теперь я должен вести этот дурацкий дневник. А ведь я всего лишь попросил его поставить мне защиту получше от любопытных глаз. Впрочем, не могу отрицать, что мой подчерк — прекрасная защита. Его даже я с трудом расшифровываю».

Поправив стянутые в высокий хвост дреды, Хейн почесал карандашом затылок. Чистая тетрадь вызывала странные чувства, какой-то трепет, волнение. Это не было похоже на записи в планшете, казалось, что на бумаге нужно писать по-особенному, ведь стереть и переписать уже не получится. Может, потренироваться на планшете?

Хейн фыркнул. Ну конечно, делать ему больше нечего. Он и так забросит это занятие через пару дней.

Но начать с чего-то надо было. Написать сразу про вампиров казалось странным, даже неприятным, но с чего-то начинать все же стоило. Хотя бы со вступления.

Допив газировку, парень смял жестянку и скомандовал:

— Мусор. Открыть.

Смятый пластик попал точно в цель. Улыбнувшись победе, Хейн поправил надетую на ухо гарнитуру и покосился на планшет. На экране прыгали полуголые девчонки, улыбаясь от уха до уха. Кажется, они даже пели, но Хейн давно снизил звук, чтобы музыка не мешали сосредоточиться.

Черт подери, с чего начать, о чем написать? Может, посмотреть в интернете? Да ладно, он правда собирается тратить столько времени на ерунду? Лягушонок говорил, что нужно описывать день, мысли, чувства. Дьявол, этим еще кто-то занимается?

«Не знаю, о чем писать. День был обычным. Ничего интересного не произошло. Утром мне удалось попасть в почти пустой вагон метро. Все сиденья, как обычно, были заняты, но не было вонюч ек из Ямы. Я встал возле симпатичной девушки с розовым ирокезом и выпуклыми цветами на висках, но она быстро ушла. Не знаю, считать это везением или наоборот.

Сходил и с Лягушонком на апробацию. М ы «чисты» еще на три месяца. Хотя контролер слишком подозрительно рассматривал мой результат, типа не поверил. Это порядком выбесило. Лягушонок говорит, что это издержки работы: им приходится просматривать столько людей и все прочее. Я считаю, что …».

Парень потер пальцы: не привыкшие к постоянному давлению, они начали болеть. Кажется, кожа даже покраснела, но Хейн не был уверен, виноват ли в этом карандаш или невесть откуда появившаяся сыпь. Отправив в рот последний кусок начавших размокать полуфабрикатов, Хейн вытянул длинные ноги и, кашлянув, убрал тарелку в круглую раковину.

— Посуда. Вымыть.

Упругая струя горячей воды смыла остатки пищи, теплый воздух мгновенно высушил пластиковую поверхность. С тихим скрипом дно провалилось, позволив тарелке уехать на полку к остальным чистым приборам.

— Свет. Ярче.

Лампа затрещала, пару раз моргнула и погасла.

— Свет, черт возьми!

Обиженное гудение будто ответило на недовольство человека.

Несмотря на то, что их дом располагался в неплохом районе Паллида Мор, само здание явно пережило свои лучшие дни. Его обслуживали старые системы, которые частенько глючили и зависали. Ремонтировать их бесполезно: единственный ремонтник дома был завален заявками, которые выполнял крайне неторопливо. Когда они с Луизой въехали, Хейн отправил заявку на ремонт, потом вторую, третью, и очень удивился, когда увидел ремонтник на пороге квартиры через семь месяцев. Тот посмотрел на парня, на выглянувшую Лу, затем опять на парня, вздохнул, вытащил планшет и уточнил:

— Вам еще нужен мастер?

Не успел Хейн открыть рот, как ремонтник отметил в планшете, что заявка выполнена и шепнул:

— Перезагрузите общую панель, если что-то произошло, или ударьте по ней. Этот дом стоит на очереди к сносу, вам никто ничего не скажет.

Впрочем, как потом выяснил дотошный Лука, дом стоял на очереди уже больше десяти лет и ни на пункт не продвинулся. Хейн считал, что и его дети застанут это чудовище.

Свет наконец-то загорелся, когда Хейн встал, чтобы перезагрузить систему.

Луиза сегодня задерживалась на работе, и парень откровенно скучал. Именно скукой он объяснил дурацкий порыв взять тетрадь и продолжить запись.