М. С.

Ну, вот и подумай сам, в чьем штабе этот приказ сочиняли.

Призадумался.

— Может, Чёрная, ты и права. Вроде и привык никому не верить, а нет-нет, да и попадаешься на красивые слова. А вы… Всяких Чёрных видал… Но с враньем у вас плохо. Только теперь понял.

— Лес рубят, щепки летят. Так кажется, ваша главная говорит.

— И вовсе не она это первая сказала.

— Пусть кто-то другой. Похожий. И такой же безжалостный. А ты её даже сейчас защищать готова.

— Любое дело мертво без идеи.

Этот ушёл. Пришли другие. Кажется, трое.

— Имя. Звание. Номер части.

Гавкает, как усталый пёс под дождём. И надоело уже всё, и всё равно надо лаять.

— Лейтенант Аррант. 7-я стрелковая дивизия.

— Документы у неё были?

— Нет. Как и у всех.

— Из седьмой приведите кого-нибудь. Вдруг признает.

Несколько минут слушала, как опрашивают других. Не вызвала интереса. Ни малейшего. Неплохой признак. Похоже, одна из последних пленных. А они уже подустали бумажки заполнять. И собственно её вовсе не ищут. Почему? Вроде говорит радио. Естественно, парадные сводки. Прислушалась. Знакомый голос диктора жирно и самодовольно вещает: 'Как уже сообщалось в утреннем выпуске, нашими доблестными войсками в Северном районе обнаружены останки генерал-полковника Дины дерн Оррокост, известной также как М. С. ' Всё понятно. Ей, похоже наконец-таки повезло. Пока они будут разбираться, с поисками особо усердствовать не будут. Но разберутся. Не на столько же идиоты! Хотя, как знать.

Снова подходят к ней.

— Знаешь её?

— Нашей дивизии нашивка.

— Звать её как?

— Не могу знать. Нашей дивизии форма.

— Сам вижу. Знаешь её?

— Лейтенант.

— Ты дурак или прикидываешься? Послушай, идиот, повторяю для тупых последний раз. ТЫ ЗНАЕШЬ КАК ЗОВУТ ЭТОГО ЛЕЙТЕНАНТА ИЗ ТВОЕЙ ДИВИЗИИ? Вопрос понятен?

— Так точно.

— Так отвечай.

— Не могу знать!

Звук удара. Потом ещё и ещё.

— Уведите этого недоумка. Эту запишите Аррантом. Вечером придут машины, отправьте её в пятый лагерь. Там вроде, офицерьё их держат.

— А что ждать? Пешедралом отправить, не господа небось.

— И кто их конвоировать будет? Ты может быть, недоумок?

''Сам ты недоумок' — думает М. С. — 'Уехала твоя карьера курьерским поездом. Ну, раз глаз с мозгами нет, то так и надо! Жаль, у меня только мозги и остались!

Взглянул бы кто в лицо — сразу узнали бы знаменитую гадючью ухмылочку. И право же, намного реже в жизни она так ухмылялась, чем на карикатурах. И сейчас как раз такой случай. Но не нашлось наблюдательных.

Глава 3.

Естественно, образовали государственную комиссию по расследованию преступлений путчистов. Собственно юристов и экспертов там и нет почти никого. В основном — парламентские горлопаны, журналюги известные, несколько штатных демократических вдовушек (муженькам их кому Саргоновцы помогли лапти склеить, а кому — кокаина передозировка), даже парочку длинноволосых и проспиртованных поэтов (вроде бы, сифилис у одного в дурдоме не долеченный) привлекли.

Собралась публика во время путча носа из щели высунуть не смевшая. А теперь причастностью к историческим событиям гордящаяся. И совестью нации себя объявляющая.

Объявленный одним из новых героев Ярн никому бы из этой 'совести' руки не подал. А вот отец его подал. И многим. Правда, перчаток не снимая. И с чествования героев новой власти первым укатил.

А Ярна уносить пришлось. Связанным. Дебош пьяный устроил герой. Орал. 'Народ голодает. А вы чёрную икру тазами жрёте. Суки! За что боролись? ' Успел сказать и много других тёплых слов. С переходом на личности.

Утром разбужен телефонным звонком. Звонили долго. Несколько минут. Пока он с больной головой мучительно соображая где руки, где ноги, и мысленно матерясь последними словами, сползал с кровати, телефон надрывается. С трудом берёт трубку.

— Да.

Некоторое время молчание, а затем приятный и такой знакомый женский голос.

— За что боролся? На то и напоролся!

Хотел швырнуть трубку, но на том конце провода успели раньше.

И как только узнала о пьяной болтовне? И наверняка не только о ней. И не только про него.

Вся так называемая элита творческой интеллигенции, брызжа слюной от переполняющих её верноподданнических чувств к новой власти и 'спасителям' - мирренам стадно сочинила открытое письмо под гневным заголовком 'Раздавите гадину! '. Призывали, добрые и порядочные люди, ни много ни мало — смертной казни для всех участников выступления, полной конфискации их имущества и ссылки членов семей в отдалённые края. Подписей набралось несколько десятков. Люди сплошь известные. Большим количеством императорских премий в недавнем прошлом обласканные.

Правда и без эксцессов не обошлось. Кто-то из бывших друзей попытался заполучить подпись Софи. Она де искренне заблуждалась, и теперь раскаивается. Софи дала согласие, но поставила условие — при подписании должны присутствовать журналисты всех основных изданий. Те не замедлили явится.