М.С.

— Помаленьку, как видишь.

Пару минут едут молча. Обед крестьянина все-таки решил выбираться наружу более традиционным путем.

— И у вас там все такие?

— Да нет. Не все. Я-то у них вроде малолетки необученной.

Как-то странно глянул. Небось представил, каковы не малолетки. Марина бы тоже очень хотела посмотреть.

— И много вас ещё пришлют?

"Обрадую- ка его. А то больно уж лень акты на покойников писать".

— Посчитали, и решили — одной меня вполне достаточно. У остальных дела поважнее есть. А тут и девчонка справится.

— Рыси. Вы говорите рыси. — он боязливо озирается. — И на гербе у вас кошка. Рысь. Почему вас так зовут, а? Не по-людски это как-то…

Ну, вот тебе и шуточки на тему мирренского геральдического котика типа лев горный безгривый. Дошутилась! Тут что, у народа с чувством юмора до такой степени проблемы?

Ну, так у их высочества проблемы те же самые.

— Ну, командир у нас, — она загадочно промолчала, — Ну, он вроде того… Ну, понимаешь меня. Того. — склоняется к уху и самым таинственным шепотом, — Оборотень!

— Понимаю… — побелев как мел выдавил мужчина, — Только он… Или…

— Не говорят об этом. Точно знает только он, — Марина поднимает палец кверху — и больше никто.

Пристально смотрит в лицо мужчины. Бледнеть дальше уже некуда, однако он умудряется.

— А ещё ваши здесь есть? Ну… ваши.

— Я младшая. Мне многого не говорят. Старший сам призовет если надо.

Крестьянин почему сделал защитный жест своей веры. Неужели в детскую сказочку про оборотней поверил? Блин, Маринка, в какой век-то тебя занесло! Почему-то вспомнился статья из старинного кодекса отдаленного предка: ''За обвинение кого-либо доброй или худой славы в оборотничестве, насылании порчи, полете на метле, отнятии детородного органа путем колдовства, обвинитель да будет выдран кнутом на базарной площади, и да не будет ему больше веры ни в каком деле. Обвиненный же получит от него сто монет серебром за урон чести, тридцать — судья за отнятое время, да десять — палач, за работу''.

Ну, да и здесь жить можно. Она с хрустом потягивается. Рысь — так рысь. Зеленоглазая. Жаль, серебро не в ходу.

— Мур — мур.

Защитные знаки уже не таясь сотворил. А потом из под одежды иконку вытаскивает, и вцепляется в неё. Тоже мне, последняя зашита от оборотня. Она ведь даже не серебряная.

Правда и Марина не оборотень.

Вот и городок показался. Напоминающая бидон фляжка опустела только наполовину. Приветливо улыбается табличка у обочины: ''Мины!'' Наблюдательные вышки торчат. У дороги блиндаж. Траншея. Танк посреди неё в капонире стоит. Антиквариат! Поперёк дороги — поднятый шлагбаум. Декоративный. И обмотанная колючей проволокой рогатка. Не декоративная.

Наконец-то до своего в доску родного железно-бардачного века доехала!

На КПП приезду нового офицера почему-то сильно удивились.

По городку едешь — вроде всё как в обычной провинции. Дома в основном деревянные. Заборы покосившееся. Собаки бегают. Свиньи в грязи валяются. Провинция и провинция. Только крыши домов поострее. И наличники на окнах другие.

Но люди не те. Одеты-то как и везде. Да лица какие-то не такие. И дело не в смуглости, южные грэды куда как смуглее. Взгляды какие-то не такие. Бегающие. Настороженные. Испуганные.

Да и солдаты. По одному ещё не видела. Всё по двое, по трое. Каждый с автоматом. Обязательно — запасной диск или сумка с обоймами.

Весело тут живут чувствуется. В других городах с оружием только патрули ходят, да и то не всегда.

А в остальном вроде всё нормально. Магазины госторговли работают. От торговых рядов красного кирпича остро несёт навозом. Только вот у входа в здание администрации — обложенные мешками спаренные пулемёты. Да и в углах здания амбразуры пробиты.

Прибыла значит. Легко спрыгнула с телеги, и как и полагается, отправилась доложить о прибытии командиру дивизии. Сегодня девятый день десятидневки, и в здании администрации никого не оказалось. Скучающий дежурный офицер сказал, где дом полковника. Живёт оказывается, в двух шагах от площади. Каким взглядом её проводили, Марине известно и так. Если не касаться рожи, то спереди и сзади у неё, как говорится, есть на что посмотреть. Только тот, кто засмотрится, с гарантией получит в глаз.

Заодно и осведомилась, куда можно сдать оружие. Переглянулись, и отправили в казармы одного из пехотных полков, 346-го, кажется. На месте оказался только начальник склада боепитания. Поинтересовался, откуда оружие. Марина мило улыбнувшись (у начсклада от такой ''улыбочки'' да запашка перегара лицо разнокалиберными пятнами пошло) ответила, что под кустиком нашла. Дополнительных вопросов не последовало. Получила расписку, и отправилась доложить о прибытии.

У ворот дома полковника обнаружились два зверообразных солдата явно местной наружности. То есть с ярко выраженными признаками дебильности не ясно в какой стадии.

С автоматами наперевес. Да ещё и со штыками. Как хотите, а автомат этой модели со штыком почему-то вечная тема фронтовых анекдотов.

Только кто здесь более анекдотичен — солдаты или их оружие — ещё вопрос. И большой. А так — ну полное ''Моя твоя не понимать, отсюда не пускать''.