М — значит мистика

Кефир ребята выпили залпом — дружно булькая и дергая кадыками.

— А ты, Светка, ничего, — одобрительно сказал Захар и, прищурившись, заглянул в широкое горло пустой бутылки. На верхней губе Захара остались смешные белые «усы», но он этого не чувствовал.

— Еще что-нибудь есть? — спросил Фёдор, дожевывая гренку.

— Неа.

— Жалко… Если будет — приноси. Мы пожрать любим.

Ребята действительно оголодали — Света как-то это чувствовала.

— Жениться бы! — вдруг сказал Захар. — Каша утром, борщ в обед и макароны с гуляшом на ужин… Свет, ты гуляш умеешь?

— Дурак. — неуверенно сказала Света. И, чуть помолчав, добавила:

— Умею…

В цех они вернулись дружной компанией. Прихрамывающий Фёдор рассказывал анекдот про Петьку и Василия Ивановича, Захар рукавом размазывал «усы» по щекам, Света звонко смеялась — не столько над анекдотом и «усами», сколько просто от хорошего настроения.

За открытой фрамугой окна наперебой цинькали пичуги, капель отбивала ритм вальса, а над потрескавшейся бетонной отмосткой, нагретой весенним солнцем, поднимался пар; пахло влажной теплой землей, горячей стальной стружкой и машинным маслом.

И Света почему-то — кажется, без всякой видимой причины — верила, что теперь у них всё будет хорошо…

— Ведьма ты, — одобрительно сказала Марья Степановна своей подруге Варваре, сидящей напротив.

По старой привычке они пили горячий чай с блюдец — так он был ароматней и вкусней.

— Значит, у девочки всё хорошо? — улыбнулась Варвара.

— Теперь эти оболтусы за ней хвостиками вьются, каждое слово ловят. Втрескались — по уши! Оба постриглись, приоделись, в цех приходят раньше всех, уже третий день двойную норму делают — лишь бы девчонка на них внимание обратила.

— А она что?

— Чистая душа. Радуется.

— Вот и славно…

В комнату, оклеенную обоями со звездами, заглянул горбун Прошка:

— Варвара Николаевна, там к вам опять из райкома пришли. Или из обкома? Чёрт разберет!.. Я их вчера не пустил, сказал, что нету вас. А сегодня целая делегация явилась.

Варвара подула на блюдце, покривилась недовольно. Отозвалась:

— Ну потоми их немного. Пусть на пороге потопчутся, подождут.

— Хорошо, — Прошка кивнул, вытер руки о замызганный фартук и тихо прикрыл дверь.

— Надоели, — сказала Варвара. — Я уж пять лет как на пенсии, а они всё ходят и ходят. Уехать в деревню, что ли? Бабка зовет меня, ждет. Говорит, как я приеду, она сразу потолок разбирать начнет…

— Чего хотят? — спросила Марья Степановна, собирая со скатерти фантики и крошки от печенья. Ей пора было уходить — засиделась; тем более, что где-то в огромной прихожей среди мебельных завалов и пыльных штор томилась в ожидании высокопоставленная делегация.

Варвара пожала плечами:

— Я единственный специалист на весь город осталась. Работы-то много, а молодежь не тянет — опыта не хватает. Вот и ходят ко мне делегаты, звонят, письма пишут.

— Понятно, — сказала Марья Степановна и поднялась со вздохом. — Хорошо у тебя, Варвара, только надо мне идти.

— Знаю, — кивнула хозяйка и тоже встала. — Выходи через черный ход, у меня там почище. Прошка покажет.

Они тепло попрощались, обнялись по-родственному. Варвара зычно кликнула Прошку, и горбун тут же явился — словно все время ждал за порогом.

— Проводи гостью к железной двери, — велела хозяйка. — И веди делегацию. Только следи, чтоб не трогали ничего! Знаю я их!..

Прошка кивнул и, щербато ощерясь, протянул руку Марье Степановне:

— Пожалуйте, сударыня…

Вернулся он ровно через три минуты, с поклоном передал новых гостей хозяйке и тихо исчез — только было слышно, как рыгнула дверь кухни, исторгнув клуб пахнущего горечью дыма. Глава делегация, щурясь от яркого света, помахал ладонью перед лицом и неуверенно поздоровался. Он еще не видел хозяйку — она скрылась за небольшой ширмой, сливающейся со стеной.

— И кто это пожаловал? — будто из-под земли раздался голос Варвары.

Какая-то особо впечатлительная особа из числа делегации ойкнула и покачнулась, закатив глаза. Её тут же подхватили, посадили в кресло.

— Неужто сам Михаил Юрьевич? — Варвара, подперев руками бока, выступила на середину комнаты. — Ну, добро пожаловать. Давно не виделись.

— Да уж, Варвара Николаевна. Давненько.

— Вы рассаживайтесь, гости дорогие. Не стойте… Прошка! Неси стулья!

В комнате сразу стало суетно: все крутились, стараясь найти себе место. Чувствовалось, что людям здесь неуютно.

— Видно, совсем дело плохо, раз сам первый секретарь ко мне пожаловал, — довольно заметила Варвара.

Михаил Юрьевич был единственный, кто не пытался найти себе место. Он стоял, опираясь на стол, как на трибуну и пытался снять с фетровой шляпы прилипшую паутину.

— Ну… — сказал он и поскреб тенето ногтем. Потом вздохнул, развел руками и повторил с чувством:

— Ну!

— Ясно, — кивнула Варвара и принялась доставать из шкафа чистые чашки — семь штук — по числу гостей. — Я же телевизор смотрю, газеты читаю, всё вижу… Энтузиазм падает. Трудовая дисциплина не соблюдается. Уважения к представителям власти мало. Партийные поручения не выполняются. Символы государства не почитаются: под гимн не встают, флагу не салютуют, герб малюют где попало и как придется…