Читаем Мачеха полностью

Мачеха

Феликс. И вспыльчив — это одно и то же. Как только у него явится подозрение, он уже рубит сплеча. Поэтому-то он в свое время двух человек уложил сразу на месте. Что и говорить, такой нрав приходится тушить... ласками. Барыня его и тушит. Дело нехитрое! Вот она, ласкаясь, и нацепила ему, как норовистому коню, шоры: что по сторонам делается, он не видит, а она еще твердит: «Друг любезный, смотри только прямо перед собой». Вот оно как!

Маргарита. А, так вы, вроде меня, считаете, что женщина тридцати двух лет от роду может любить мужчину, которому под семьдесят, только с тем расчетом... У нее свои виды!

Рамель(в сторону). А, слуги! Соглядатаи, которых мы сами же оплачиваем!

Феликс. Какие там виды? Никуда она не выезжает, у себя никого не принимает.

Маргарита. Ну, такая и на обухе рожь смолотит! Она у меня отняла ключи... А покойница барыня все мне доверяла! А знаете, почему отняла?

Феликс. Еще бы! Денежки копит!

Маргарита. Да, целых двенадцать лет копит и барышнины проценты и доходы с фабрики. Вот потому-то она и тянет со свадьбой милой моей девочки, а то, как та выйдет замуж, придется с ее капиталом распроститься.

Феликс. Да, ничего не поделаешь, таков уж закон.

Маргарита. Да я бы ей все простила, лишь бы только барышне жилось счастливо. Дня не бывает, чтобы я не застала бедняжку Полину в слезах, спрашиваешь, что с нею, а она: «Ничего, говорит, добрая моя Маргарита, ничего».

Феликс уходит.

Все ли я приготовила? Ломберный стол... свечи... карты... кресла... (Замечает Рамеля.)Боже милостивый! Чужой!

Рамель. Не пугайтесь, Маргарита.

Маргарита. Вы все слышали!

Рамель. Не бойтесь. Хранить тайны — моя обязанность. Я — прокурор.

Маргарита. Ой!

<p>ЯВЛЕНИЕ ВТОРОЕ</p>

Те же, Полина, Годар, Вернон, Наполеон, Фердинанд, Гертруда и генерал.

Гертруда(бросается к Маргарите и вырывает у нее из рук подушку). Вы же отлично знаете, Маргарита, что мне неприятно, когда кто-нибудь, кроме меня, заботится о барине, к тому же только я одна умею уложить ему подушки.

Маргарита(в сторону). Пошла кривляться!

Годар. Ба! Ба! И господин прокурор!

Генерал. Прокурор? У меня в доме?

Гертруда. Прокурор?

Генерал(Рамелю). Сударь, чем я обязан?..

Рамель. Я просил моего друга... господина Фердинанда Map...

Фердинанд делает ему знак; у Гертруды и Полины вырывается испуганный жест.

Гертруда(в сторону). Это его друг, Эжен Рамель.

Рамель. Фердинанда де Шарни, которому я сказал о причине моего приезда; я просил его не сообщать вам обо мне, чтобы вы спокойно пообедали.

Генерал. Фердинанд — ваш друг?

Рамель. Друг детства; мы с ним встретились тут, в аллее. Когда видишь товарища после одиннадцатилетней разлуки, кажется — век не наговориться, и я виною тому, что он опоздал к обеду.

Генерал. Однако, сударь, чем я обязан вашим посещением?

Рамель. Жану Нико, по прозвищу Шампань, вашему мастеру. Его обвиняют в убийстве.

Гертруда. Но, сударь, наш друг, доктор Вернон, установил, что жена Шампаня умерла естественной смертью.

Вернон. Да, да, от холеры, господин прокурор.

Рамель. Правосудие, граф, доверяет только своим экспертам и своим доказательствам. Напрасно вы опередили нас.

Феликс. Барыня, прикажете подавать кофей?

Гертруда. Погодите. (В сторону.)Как он изменился. Теперь он прокурор и стал совсем другим человеком. Мне страшно.

Генерал. Но почему преступление, якобы совершенное Шампанем, бывшим солдатом, за которого я охотно поручусь, привело вас в мой дом?

Рамель. Вы узнаете об этом, когда приедет судебный следователь.

Генерал. Благоволите присесть.

Фердинанд(Рамелю, указывая на Полину). Вот она.

Рамель. Ради такой прелестной девушки можно и жизнью пожертвовать.