Мачеха

Все это было ново для Леночки, и она удивлялась: как муравьи могут строить дома? И зачем змеям очки? Разве они умеют чулки вязать и читать книги?

Рассказала Гордеевне и спросила: «Правду ли говорит тетя Вера?» Гордеевна только тяжело вздохнула:

— Должно быть, правду — раз говорит: она ведь ученая.

Леночка и сама видела, что Вера Сергеевна знает больше Гордеевны, и ей порою было обидно за бабку.

Как-то Лена учила Узная уму-разуму. Вера Сергеевна сидела рядом и внимательно слушала.

— Если луну покрасить золотом, а солнце серебром, то луна будет солнцем, а солнце луной. И ночью будет светло, как днем, а днем будет темно, как ночью.

Узнай слушал рассеянно, чесал лапой уши и оглядывался на Веру Сергеевну.

— А теперь перейдем к новому уроку, — серьезно проговорила учительница и погрозила пальцем: — Узнай, слушай внимательно, а то все забудешь. Земной шар круглый, как мячик. Наши ходят вверх ногами, американцы — вниз…

Вера Сергеевна засмеялась;

— Кто же тебе, Леночка, такой чепухи наговорил?

Лена обиделась.

— Никто. Я сама. Думаешь, только ты одна все знаешь? Если бы моя мама не померла, она небось ученее тебя была… Мама была красивее агрономши, вот, — отрезала Лена и убежала к Гордеевне.

Нередко Лену так и подмывало рассердить Веру Сергеевну, чтоб она на нее закричала, затопала ногами или, схватив за руку, отшлепала.

Во дворе, около тына, находился колодец с воротом. На ворот наматывалась веревка с деревянной бадьей. Вода в колодце годилась только огород поливать: зеленая, словно в ней траву заваривали. В гнилом срубе жила полосатая жаба, которая иногда по вечерам пела, словно рашпилем скоблили о железное ведро. Колодец закрывался крышкой на замок.

Авдотья Гордеевна поливала гряды. Вера Сергеевна сидела на крыльце и вытаскивала из мохнатой шубы Узная комья чертополоха. Леночка была во дворе и старалась, чтоб на нее обратили внимание. Высунув язык, ходила на четвереньках и пудрилась пылью, ложилась на землю, сучила ногами и визжала так, словно ей пятки щекотали. Вера Сергеевна даже не подняла головы. Тогда Лена подбежала к колодцу, вскарабкалась на трухлявый сруб и, ухватившись за веревку, закричала:

— А вот я и не боюсь тебя. Вот и не боюсь!

Вера Сергеевна вскочила.

— Леночка, — проговорила она чужим голосом.

— Не боюсь нисколечко! Возьму и в колодец плюну. Думаешь, мне слабо в колодец плюнуть? — кричала Лена, дергая веревку. Ручка ворота раскачивалась.

Вера Сергеевна хотела закричать, но поняла, что малейший испуг заставит Лену вцепиться в веревку и тогда бадья ринется вниз. До колодца было метров двадцать.

— Погоди, Леночка, мы вместе с тобой плюнем, — проговорила Вера Сергеевна, делая осторожные шаги.

— Ишь ты, какая хитрая! Хочет меня поймать. Все равно я тебя нисколечко не боюсь, — пела Лена, зорко следя за Верой Сергеевной, которая потихоньку приближалась к колодцу. Вдруг Леночка пронзительно закричала. Ручка ворота резко описала круг, и бадья, ударившись о бревно сруба, скользнула на дно. Лена почувствовала, как ее потянуло вниз и как больно ее схватили за руку. Она бросила веревку и очутилась в руках Веры Сергеевны. Прибежала испуганная Гордеевна и, всплеснув руками, заголосила:

— Ох ты окаянная, ах ты баловница!

Леночка хотела соскочить на землю и бежать. Но, взглянув на лицо тети Веры, присмирела. Вера Сергеевна опустила Лену на землю, а сама быстро пошла в дом. Авдотья Гордеевна завернула внучке платье и надавала звонких, увесистых шлепков.

Леночке было очень больно, обидно и стыдно; так стыдно, что даже страшно было попасться на глаза Вере Сергеевне. Она забилась в спальне за сундук и размышляла, что никто ее не любит… И не надо, пусть не любят: «Убегу в лес и умру там с голоду. Вот тогда они все наревутся… Ну и пусть ревут, пусть ревут, так им и надо», — шептала Лена, выжимая кулачонками слезы.

Вера Сергеевна к вечеру опять была веселая, вытащила Леночку из-за сундука и повела смотреть, как комбайн теребит лен. Комбайн походил на синюю однокрылую птицу. Ходил он подпрыгивая, с боку у него волочилось широченное крыло с множеством железных наконечников, между которыми сновали ремешки и дергали льнинки. А сзади комбайна кувыркались снопы, туго перевязанные шпагатом.

Вернулись они, когда уже стемнело. Вера Сергеевна несла Лену на руках… На крыльце их встретила Гордеевна. Она стояла, прижавшись к двери, и мяла в руках передник. Вера Сергеевна остановилась и вопросительно посмотрела на старуху.

— К себе понесешь, что ль? — спросила Гордеевна.

— А я теперь, бабушка Гордеевна, все время буду ночевать с тетей Верой, — ответила Лена.

Вера Сергеевна выпрямилась и, подняв голову, пошла, Авдотья Гордеевна нехотя посторонилась.

Через три дня приехал Владимир Петрович, а на четвертый день Авдотья Гордеевна справляла внучку в город. Она сама постирала, выгладила ее платьица, уложила их в чемодан, туда же положила малиновых лепешек, мешочек с сушеной черникой и лупоглазую, румяную, как вишня, матрешку с одной косой. Была бабушка ласковая, забывчивая, часто вытирала передником глаза. Лена, как могла, успокаивала Гордеевну: