Мачеха для Золушки

– Молчит он! А где, ты думаешь, я нашла дискету, из-за которой Гришу застрелили? В том самом комоде, представь себе! Мы с женой раскурочили его до последней дощечки и нашли! Молчит он… Чего пришел?

– Я хочу завязать.

– Завязать, развязать… Еще начни ныть, что ты пожарник по призванию, а ничего давно не тушил, все больше подчищаешь, растворяешь, топишь! Мы вот что с тобой сделаем, Витя Лушко… – Марго задумалась.

– Что? – забеспокоился Филимон.

– А мы с тобой завяжем вместе.

– Это – в смысле?..

– Все хотят завязать, и я хочу завязать. Рассказать, как я начинала?

– Нет! – поспешил с ответом Филимон.

– Конечно, ты этого хочешь. Садись и слушай. В тринадцать лет я поняла, что стала отличным проводником в мир мертвых. Мой первый оргазм – о, я назвала его «оргазм „МиГ-29“. Наш военный самолет тогда свалился на дом в Голландии, а я все это видела у себя дома, в квартире, на диване. [2]

Потоптавшись и не найдя, на что можно сесть, Филимон сел на попону рядом с… В общем, с собаками.

– Ты знаешь, что смерть никогда не приходит неожиданно? – Не дождавшись ответа, Марго кивнула и посмотрела в небо. – Кто-то там намечает свою жертву заранее, пасет ее, готовясь к финальной фазе. И я стала видеть этих меченых. Как наяву. А потом они вообще стали везде ходить следом за мной, селились у меня дома. Представляешь, ванну невозможно было принять, чтобы не забрызгать какого-нибудь меченого. Я постоянно жила в аду чужих жизней…

– А к врачу… – заикнулся было Филимон, но вовремя замолчал и опустил глаза.

– А врача я сама себе сделала. Оплатила подружке детства учебу и проживание в Москве. Она стала психиатром, поставила мне диагноз – все, как полагается, и нашла для меня единственный способ заинтересоваться такой жизнью. Она предложила извлекать из моих способностей выгоду. Вот и все.

Подумав, Виктор Лушко решился на реплику:

– Выгода – она ведь… обманчивая вещь. Все золото мира не зароешь у себя в огороде, все бриллианты не спрячешь в кадушке с квашеной капустой. До какого-то времени и предела получаешь удовольствие от всемогущества денег, а потом скучно становится.

– Тебе стало скучно потом, а мне – с первого момента, когда я осознала происходящее. Я поняла, что обречена – это не вылечить. – Марго наклонилась и внимательно посмотрела на Филимона с террасы.

– У женщин все по-другому, – забормотал он, отводя глаза. – У нас, мужиков, азарт, сила, желание быть первым. Тебе надо было зацепиться за возможность владеть и повелевать, если, конечно…

– Ерунда все это, – перебила Марго. – Повелевать! Что, скажи, могу я потребовать от Золотой рыбки, если владею тайнами мира мертвых? Знаешь, сколько Владычиц Морских выползали у меня утром из-под кровати? Бывало, проснешься – и ноги некуда поставить!

– Ладно, я понял – ты устала сразу, как только поняла, чем отличаешься от нормальных людей. Жить тебе, конечно, с такими способностями… – Филимон покосился на собак рядом, – и скучно, и грустно, и руку, опять же, кому подашь? В богатство наигралась, любви, я думаю, ты избегала, как чумы – кому захочется увидеть призрак своего любимого утром под кроватью, когда он еще живой в ванной бреется, а потом… жить с ними обоими… Сколько времени жить? – Филимон решился и посмотрел в упор на Марго.

– Девять дней – до, девять – после.

Филимон попытался подвести хоть какой-то итог странному разговору.

– Тяжело, конечно, для маленькой женщины. Почему же ты не…

– Почему я не прекратила эти страдания? – помогла ему Марго. – Почему не покончила с ними раз и навсегда? Это просто. До тридцати лет меня заклинило – я ждала саму себя мертвую каждый день. Ведь по логике вещей, если я хочу покончить с такой жизнью, то должна сначала как-нибудь встретиться с собой! А если не встречаю себя, чего мучиться? – значит, порезанные вены зашьют, пистолет в цель не выстрелит, наркотик в шприце обеспечит мне слабоумие и неподвижность под капельницей но не смерть. Я ждала, придумывала вопросы самой себе, намеченной к смерти… Потом устала и перестала ждать. История Ахилла и черепахи – ему ни за что ее не догнать…

Невысокая узкоплечая женщина в яркой африканской тряпке была похожа на кокон – уже не гусеница, еще не бабочка, и что вылупится, неизвестно… Филимон в который раз подумал, что никак не может запомнить ее лицо – без ликая женщина, лика-то нет. Хотя после ее явления в Индии на развалах он больше года видел потом это лицо, полуприкрытое тонкой тканью, и руки. Руки на вспученном от запрятанного Будды животе. Худая, маленькая, темноволосая, черты лица тонкие и правильные – настолько, что зацепиться взглядом не за что. Интересно, что с ним было бы, свались на него такая напасть?.. Да еще с тринадцати лет.

– С мужчинами такого не случается, не беспокойся, – усмехнулась Марго. – Они же никогда не носят жизнь в своем животе.

Ну вот, она еще и мысли читает.

– Мысли я читать так и не научилась, – тут же подстерегла выражение его лица Марго, – но по твоей физиономии даже экстрасенс-дилетант может все узнать.

– Так вот, я чего пришел… – решил прекратить странную беседу Филимон и встал.