Мачеха в хрустальных галошах

Почему я не скаталась в Париж и не пробежалась там по магазинам? В моей прекрасной во всех смыслах поездке было одно неудобство. Едва я приехала из аэропорта, меня провели в отведенную мне комнату, где тут же появилась хозяйка и с милой улыбкой произнесла:

– Дорогая, весь дом в вашем распоряжении, ешьте, пейте, плавайте в бассейне, занимайтесь в тренажерном зале, ройтесь в библиотеке, смотрите кино. Вы – дорогая гостья. Но! Гулять в парке можно лишь в сопровождении охраны и покидать поместье нельзя. В Париж вас не отпустят. Однако, думаю, вы не очень из-за этого расстроитесь. Мне сказали, что вам приходится регулярно бывать в столице Франции, то есть нынешний визит в страну трех мушкетеров не первый и далеко не последний. Если пожелаете осмотреть наши оранжереи, парк, огород, старинные кареты, которые коллекционирует мой муж, то надо поступить так…

Анна вынула из кармана брелок и нажала на кнопку. Через секунду раздался тихий стук в дверь, в комнате появился крепкий мужчина лет тридцати.

– Пьер, – представила незнакомца хозяйка. – Он не курит, не обливается пахучим одеколоном, не болтает без остановки. Пьер отвезет вас в любой уголок территории на каре или пойдет с вами пешком. После того как одна из наших горничных заплутала в лесу, принадлежащем семье Монтиньяни, и мы ее сутки искали, Эмиль запретил всем гостям и обитателям поместья прогуливаться без сопровождения.

Глава 36

Домой я вернулась через две недели, чувствуя себя так, словно не работала, а отдыхала на хорошем курорте. Да еще на карточку упала приятная сумма денег. Анна оказалась гиперответственным человеком – гонорар мне был переведен через пять минут после того, как я покинула ее владения.

Пройдя паспортный контроль и выйдя из зала, я сразу увидела Костю.

– Как слетала? – спросил он, забирая у меня сумку.

– Чудесно! – воскликнула я и вытащила телефон.

– Кому звонишь? – полюбопытствовал Столов.

– Куперу. Ума не приложу, куда он подевался – не берет трубку. Многократно пыталась с ним из Франции соединиться, но впустую. Слышала автоответчик: «Номер не существует». Наверное, глюк системы, за границей иногда это случается.

Столов придержал дверь, ведущую на улицу.

– Может, он номер сменил?

– Невозможно, при его работе так не поступают, – усомнилась я.

– Не откажешься зайти ко мне в гости? – предложил Константин, садясь за руль. – Никита приедет. Хотели тебе кое-что интересное показать. Про Монаховых.

– Поехали скорей, – возбудилась я.

* * *

Усадив меня в своем кабинете, Костя включил компьютер.

– Смотри спокойно, сам-то я уже изучил запись вдоль и поперек.

Я впилась глазами в экран и увидела письменный стол, за ним Антонину, а также сидевшего спиной к оператору мужчину. Камеру установили так, чтобы в центре была именно Монахова. Когда ее визави заговорил, я сразу узнала голос Харитонова:

– Вы любите Олега Кораблева?

– Больше жизни. Он единственный, кто у меня есть, – очень тихо ответила женщина.

– А дети? – удивился Никита.

Антонина махнула рукой.

– Ерунда. Родиона я родила для того, чтобы Монахов на мне женился, Настя появилась в качестве каната, когда муж завел любовницу. Я была наивна, считала, что наследники привяжут мужа ко мне. Очень уж хотела обеспеченной жизни, а Кирилл был богат. Я росла в нищете с почти невменяемой матерью, которая каждое утро начинала с приказа: «Ну-ка, скажи, что мамочка лучшая на свете!» Хвалить и восхищаться ею требовалось безостановочно. Мы жили очень бедно, мать получала копейки, я донашивала обноски, которые ей давали для меня добрые люди. Дети в школе смеялись надо мной, меня не принимали в компании, потому что я выглядела оборванкой и не имела ничего, что ценится в ребячьем коллективе. На завтрак всегда ела отвратительную кашу, мать приносила ее вечером из больницы, где мыла полы.

Рассказчица передернулась.

– Фу! Лет в семь я поняла, что мне предлагают недоеденное больными, и, выждав, пока мать отвлечется, выбрасывала гадость в окно. Но всегда, получая блевотину, следовало говорить: «Я обожаю маму! Она лучшая! Благодарна ей на всю жизнь! Я самая счастливая девочка на свете!» И так постоянно. За дырявые платья я целовала ей руки, за кукол с выбитыми глазами и за лысых плюшевых медведей обнимала, а уж если мать раз в год покупала мне пирожное, тут вообще надлежало прямо в магазине упасть на колени и клясться ей в вечной любви.

– Похоже, тяготы закалили вас – вы получили в школе золотую медаль, легко поступили в вуз, выучились на стоматолога, вышли замуж за успешного человека, – заметил Никита.

Обхватив плечи руками, Антонина обронила:

– Холодно…

– Сейчас принесут горячий чай, – пообещал Харитонов.