Мачо не плачут

— Ты можешь себе представить пятьдесят миллионов аноргазмических блядей?

— Не могу.

— Приезжай в гости. Я покажу, как это выглядит!

— Все-все-все русские девушки — бляди?

— Да. Только они не любят делать fuck. Делают со всеми подряд, но не любят. Просто это особый подвид блядей.

— А что они любят?

— Русские девушки любят оральный секс.

— Правда?

— О! Оральный секс — это национальное лакомство русских девушек! Ты знаешь, что в России не бывает изнасилований?

— Почему?

— Дело в том, что у русских девушек есть анатомическая особенность. У них по-особому устроен язык. Им ничего не стоит заняться оральным сексом с первым встречным. Но они физически не способны произнести невыносимое слово «Нет!».

— Правда?

— А знаешь, почему? Я тебе скажу! Только это секрет, ладно? Дело в том, что русские девушки терпеть не могут оргазм.

— Почему?

— Я читал, что на Западе мужчины борются с преждевременным семяизвержением?

— Да. Бывает.

— А в России девушки стонут: «Да когда ж ты, сука, кончишь?!» Русские девушки презирают оргазмы. Они делают нам оральный секс. Они вытягивают свои губки, трогают пальчиками наши русские задницы — все что угодно, лишь бы не оргазм! Отличная страна!

— Ты меня расстраиваешь. Я читал, что русские девушки недурны...

— Недурны?! Да это лучшие девушки на свете! Правда, русские мужчины предпочитают целоваться не с ними, а с собутыльниками. Стыдно, но признаюсь: мы никогда не целуем своих замечательных девушек. Зато, когда напиваемся, целуемся между собой. Кстати, не пора ли начать?

— У вас много гомосексуалистов?

— В моей стране гомосексуалистов бьют. А самым унизительным занятием для русского мужчины считается останавливать скачущих коней и заходить в горящие деревенские дома.

— Вот это да! Вот это страна! Хотя у нас пидоров тоже не любят...

— Серьезно? Слушай, как называется место, откуда ты приехал? Может, мы родились в одной и той же стране?

— Russia uber alles!

Потом «Бифитер» кончился. Ирландцы... а может, шотландцы?.. посчитали наличность и предложили сходить в бар. На улице было уже темно. Постовой у ворот что-то бубнил и тер глаза. Бар отыскался быстро. В нем было светло и чисто. По стенам висели картинки с перекошенными малиновыми рожами. Возможно, они изображали посетителей, уже хлебнувших местного алкоголя.

У стойки стоял невысокий малаец с аккуратной прической.

— Can you buy... в смысле sell me... э-э-э... bottle of rum?

— No.

— Why?

— ‘Cos I’m a costumer, as you.

— Ты, сука, умничать будешь? Тебе, суке, усы давно не отрывали?

На купюрах глумились незнакомые азиатские морды. Ирландцы орали и проливали алкоголь на стол. Того, что сидел рядом, я называл Джейсон, хотя его звали как-то совсем иначе. Я без конца оказывался в тесном туалете и бился плечом о стену.

Несколько раз к нам выходил хозяин бара. Он затравленно улыбался и спрашивал, будем ли мы заказывать что-нибудь еще. Когда мы возвращались к Конгресс-Центру, кто-то из ирландцев бросил камнем в проезжавшую машину.

Ворота были уже заперты. Все полезли через забор. Кривоногий Джейсон писал в траву и громко смеялся. В траве что-то шебуршилось и попискивало. Потом он лез по отвесной стене в номер девушек. Мне казалось, что светящееся окно нарисовано на фасаде. Девушки верещали и кидались в ирландца пустыми банками из-под пива.

Папаускас обессиленно сползал в шезлонге. По его футболке были размазаны зеленые слюни.

— Нася-а-а!.. Иди ибаца!.. Нася-а-а!..

— Какая Настя? Приди в себя! Здесь нет Насти.

— А кто есть?

— Здесь только Бригитта.

— Бригитта-а-а!.. Иди ибаца!.. Бригиттта-а-а!.. Ты меня слышишь?.. И Настя пусть тоже идет!..

Потом мы сидели в комнате. Иногда кто-то ненадолго засыпал. Может быть, это был я. Вокруг было чересчур много алкоголя. В бутылках, в пластиковых стаканчиках и просто так.

Бригитта клала мне голову на плечо. Голова была невыносимо тяжелой. В черных волосах белели кусочки рвоты.