Мачо в перьях

— Оно конечно, но ты все же не торопись с выводами, — вздохнула я.

— Девчионьки кайф! — упрямо повторил Ингумбо.

Тут уж все ясно: спасенный Пятница в знак благодарности влюбился во всех «амазонок» сразу. Любвеобильный товарищ, ничего не скажешь! Но сейчас не об этом. Я взяла уже остывший уголек и бросила его в большой круг, в котором красовались волнистые линии. Указав на волнистые линии, я пояснила:

— Это океан. Оушен. Андестенд?

— Оушен, — протянул руку в сторону океана Ингумбо.

Отлично, дело пошло. Теперь дальше…

Уголек я назвала «Ингумбо» и, потихоньку двигая его по нарисованному океану, положила в центр «острова». Потом уголек я вынесла за пределы кружочка, положила отдельно на песок и нарисовала рядом с ним большой знак вопроса.

— Кто и откуда привез тебя на остров? — пояснила я свои каракули.

Как ни странно, но Ингумбо понял, чего от него требуется. Он вмиг посерьезнел и покачал головой. Затем шмякнул себя ладонью по затылку, молча взял чье-то полотенце, положил его себе на голову таким образом, что получилось некое подобие мешка, закрывавшего глаза, сцепил руки за спиной и так замер. Из чего я сделала вывод, что нашего Пятницу сперва шибанули по голове, потом натянули на пострадавший орган темный мешок, связали руки и в таком виде доставили в Хана-таун. Там для надежности парня малость поколотили и прострелили колено. Таким образом, выяснить, кто так поработал над Ингумбой, не удалось.

Я опечалилась, а Ингумбо тем временем взял в руки уголек, символизирующий его персону, и положил в кружок, изображавший остров.

— Так ты не оттуда? Не с оушена? — протянула я руку в сторону океана. — Ты все время был здесь, на острове?

Ингумбо кивнул. Совсем интересно получается. Уж не с военной ли базы этот Пятница?

Если так, то, выходит, отмутузили его свои же? За что? И зачем ему мешок натягивали на голову? Черт побери, вместо того чтобы проясняться, все еще больше запутывается!

Довольно долго я смотрела на огонь, пытаясь навести порядок в мыслях и связать концы с концами. Получалось плохо, оттого я глубоко вздыхала и качала головой. Ингумбо внимательно за мной наблюдал, тоже время от времени вздыхая. Наверное, он таким образом выражал мне сочувствие. Чуть позже он нашел иной способ посочувствовать загрустившей даме.

— Мангам, — молвил негр, отрезая хороший кусок мяса от зажаренного кабанчика.

— Мангам? — переспросила я, отвлекаясь от тяжких дум. — Это у вас так называется? А у нас это называется поросеночек.

— Поросьенощек… — смешно шепелявя, повторил Ингумбо.

Кусок мяса я проглотила, даже не почувствовав его вкуса — настолько находилась в растрепанных чувствах. От марулы, вторично предложенной Ингумбой, я снова вежливо отказалась: тюленей в водолазных масках видеть больше не хотелось.

Ингумбо знаками дал понять, чтобы я отправлялась спать, а сам всем своим видом выразил готовность бдеть у костра до рассвета и охранять сны «амазонок». Кивнув в знак согласия, я пошла к подстилке, где, свернувшись кулечком, уже сладко спала Маруська.

Маня храпела, как фараон перед бальзамированием. Сдвинуть подружку с места или хотя бы подвинуть было невозможно — даже при легком к ней прикосновении подруга страшно материлась и лягалась, как старая полковая лошадь. Пришлось мне кое-как примоститься на небольшом клочке покрывала. Настолько маленьком, что большая часть меня оказалась на песке.

— У-у, корова! — из чувства мести я саданула локтем в Манькину спину и немедленно услышала в ответ поток знакомых и не очень знакомых слов.

Тихонько хихикнув, я улеглась на спину и уставилась в звездное небо. Спать не хотелось. То ли перекупалась, то ли мысли невеселые мешали…

Неужели Ингумбо с той самой военной базы? Чего же он натворил такого, что его коллеги решили от него избавиться таким изуверским способом? Ну, пустили бы пулю в лоб, и дело с концом! Или… приятели Пятницы хотели, чтобы его нашли? Но зачем?

Теперь бы с «тюленем» разобраться. Видела я его или нет? Странное бульканье точно слышала. Именно оно меня и насторожило. Следовательно, «тюлень», в смысле аквалангист, имел место быть. Кто он? Может, он хотел «умыкнуть» кого-нибудь из девчонок, а тут Пятница бдит — его в свете костра хорошо было видно. Хотя… Этот «тюлень», если имел намерения кого-то похитить, мог бы умыкнуть и меня. А что? Ситуация вполне подходящая: темно, вода, я одна. Ингумбо далеко — при всем желании доплыть не успеет. Так чего ж этот «тюлень» меня не украл? Не понравилась, что ли? Или товарищ приплыл с иной целью? Скорее всего, именно так. А что за цель?

«Ну вот, еще одна загадка», — вздохнула я, поворачиваясь на бок. Маруська недовольно лягнулась. Лежать на боку было неудобно — мешал выданный Ленкой-артиллеристкой пистолет, пришлось его слегка подвинуть. Я грустно усмехнулась — все время мечтала пострелять из пистолета, а теперь вот молю бога, чтобы не пришлось пускать его в дело. Вот вам и гримасы судьбы!