Мачо в перьях

— Так и есть, галлюцинации, — успокоила я себя и тут же снова услышала:

— Спасите-е…

«Шутки кончились, — подумалось мне, — в гроте действительно кто-то есть. Ну и ну, не грот, а пещера Али-Бабы. Может, с Ленкой что случилось?»

Напуганная этой мыслью, я громко крикнула:

— Ленка, хватит меня пугать, выходи!

Сначала ничего не было слышно, потом до слуха донеслись странные всхлипы. Потоптавшись немного на месте в напрасном ожидании, что они прекратятся, я, вздохнув, пошла на звук. Шел он, казалось, со стороны водопада. Теперь я очень боялась, что всхлипывания прекратятся, поэтому крикнула:

— Эй, кто там есть, ты только не умолкай, а то я тебя потеряю. Песенку, что ли, спой… Только погромче пой — водопад шумит…

Никакой песенки я, конечно, не услышала, но всхлипы перешли в громкие «ой-ой-ой» и «ай-ай-ай». Обогнув озерцо, я по камням подобралась к самому водопаду. Стенания стали значительно громче.

— Что за ерунда? Такое впечатление, будто звук идет прямо из водопада, — удивилась я.

Сверху раздался тоненький, показавшийся мне смутно знакомым голосок:

— Обойди озеро с другой стороны. Возле водопада увидишь уступы. Забирайся осторожно — они скользкие. Почти под самым сводом грота увидишь нишу — там я…

— Кто я?

После непродолжительного молчания голос также тоненько ответил:

— Я… Настя…

Несложно догадаться, как я обрадовалась — одной «пропадушкой» меньше!

— Настюха! Господи, как я рада тебя слышать! У нас тут такое творится… Ты подожди, не уходи никуда, я сейчас к тебе приду. Жди меня, слышишь? Я уже иду!

С невероятной скоростью, набивая себе синяки и шишки, но не обращая на это внимания, я бросилась к Настасье.

Примерно на полпути я налетела на Ленку. Она, пыхтя, втаскивала в грот брезентовый кулек, лязгавший, словно танк «Клим Ворошилов». Подозреваю, она сложила в этот кулек все оружие, обнаруженное в схроне.

— Очумела, что ли? — завопила студентка, когда я как ураган налетела на нее и тут же растянулась, споткнувшись об этот самый кулек. — Там гранаты!

Я ткнула пальцем в своды Хана-тауна и со значением произнесла:

— А там наша Настя.

Ленка решила, должно быть, что у меня с головой наметились проблемы, а может, приписала все сезонному обострению, но внимания на мои слова не обратила, покрутила пальцем у виска и снова принялась тягать свои милитаристские штучки.

Тогда я схватила студентку за руки, силой заставив остановиться, и таинственным шепотом произнесла:

— Тихо! Прислушайся, Лен… Слышишь голос?

Едва смолкло эхо от лязга оружия, до нас долетел робкий голос Анастасии:

— Ничего на свете лучше не-ету, чем бродить друзьям по белу све-ету…

Это наша библиотекарь подавала мне звуковой сигнал, чтобы я не заблудилась за время поисков и, не дай бог, не потеряла несчастную. Услыхав знакомую мелодию, Ленка бросила баул со «стрелялками» и прошептала:

— Ты уверена, что это Настасья?

— А ты думаешь, это аборигены напевают на чистейшем русском языке песенку бременских музыкантов? — также шепотом, но очень язвительно отозвалась я.

Ленка, видать, так не думала, потому как заспешила на зов. Мне ничего не оставалось, как отправиться следом, хотя в глубине души очень хотелось быть первой.

Настасья устроилась в нише, откуда открывался живописный вид и на озерцо, и на водопад, и на весь Хана-таун. Сама Настя казалась напуганной, а в ее глазах светился какой-то нехороший огонек. В общем, библиотекарь напоминала мне отца Федора, забравшегося с перепугу на отвесную скалу.

— Ты чего здесь делаешь? — сурово насупила брови Ленка, добравшись до Настасьи.

— Сижу… — жалобно ответила та.

— Это понятно. Почему в лагерь не идешь?

— Не могу. Я, кажется, ногу сломала, когда сюда лезла.

Пока Ленка осматривала Настину ногу, я мучилась вопросами: а зачем она сюда лезла? От кого убегала? Неужели Анастасия так испугалась, что мы осмотрим ее нехитрый багаж? Что она хотела от нас скрыть — дешевое белье или Шекспира?

Нога у Насти выглядела ужасно: распухшая, как у слона, и какого-то бордово-синюшного цвета.

— Да-а, — присвистнула Ленка, скорбно качая головой, — придется, наверное, ампутировать по самую… ну, в смысле, до бедра.

Реакция Насти на слова студентки оказалась неожиданной: она вскрикнула, словно раненая птица, и хлопнулась в обморок.

— Надо же, какие организмы у дамочки слабые. Девушка совсем не понимает шуток, — глумливо хрюкнула Ленка.

— Ничего себе шуточки! Лен, а это и в самом деле шутка? — осторожно спросила я.

— Разумеется. Обычный перелом голени в несколько запущенной форме. Ампутация не потребуется. Подобные переломы в принципе лечатся. Правда, заживают долго, может остаться хромота. Но, думаю, Настасье это лишь придаст шарма и пикантности.

Я не слишком уверенно произнесла:

— По-моему, ты издеваешься…

— Ага, есть маленько. Будем считать это небольшой местью за то, что эта дурочка заставила нас волноваться за нее в течение нескольких дней, — сообщила Ленка и, похлопав Настю по плечу, велела: — Ладно, девица, открывай глазки. Я не Иван-царевич и целовать тебя не буду.

Обморок у тебя плохо получается. Следует еще потренироваться.