Мадам

Преподаватель литературы понимал, что, так или иначе, он вынужден будет аттестовать его (учитывая способности Рожека к точным наукам), поэтому он только качал с состраданием головой, огорченно вздыхал, повторяя «родной язык у тебя не самая сильная сторона», и ставил ему тройку с минусом.

В тот день, когда было задано сочинение на тему о тяжелой крестьянской доле, Рожек — впервые в жизни — сам напросился прочесть свою работу.

Учитель не верил собственным глазам.

— Что? Рожек сам вызывается прочесть свое сочинение? Ну, пожалуйста, пожалуйста! Мы можем только приветствовать такую инициативу!

И вот Рожек встал и начал читать. Прозвучала первая фраза: «Антек после целого дня изнурительного труда выглядел как мужские гениталии после употребления».

Парни захохотали, девушки захихикали, после чего воцарилась полная напряжения тишина, и весь класс в ожидании повернулся в сторону учителя. Тот, однако, сидел спокойно, будто ничего не произошло, и поглаживал свою маленькую козлиную бородку.

— Читай дальше, — невозмутимо сказал он.

В остальном в сочинении Рожека не было ничего особенного. Можно лишь отметить необоснованные претензии на оригинальность стиля.

— Почему ты вызвался отвечать? — спросил учитель, когда Рожек закончил чтение своего сочинения.

— Потому что я хотел бы получить больше чем три с минусом, — без запинки ответил Рожек.

— А какие у тебя основания считать, что ты достоин лучшей оценки?

— Живой язык, которым написано сочинение, в незнании которого вы, пан учитель, меня постоянно упрекаете, и прежде всего то, что я следовал вашим наставлениям, ведь вы столько раз повторяли: «Слова должны удивлять, тогда и стиль будет оригинальным».

По лицу учителя было заметно, какая борьба происходит в его душе. С одной стороны, ему, очевидно, хотелось махнуть на Рожека рукой, определив его в графу совершенно безнадежных случаев, а с другой — он отдавал себе отчет, что такого ляпсуса в первой фразе он просто не может оставить без внимания.

— Хорошо, — сказал он после минутного молчания, — я поставлю тебе более высокую отметку, но ты должен объяснить, как же выглядел Антек после целого дня изнурительного, по твоему выражению, труда.

— Как это — как? — удивился Рожек. — Именно так, как я написал.

— Вот и будь любезен описать это. Антек выглядел как?..

— Ну… — Рожек начал запинаться, — как гениталии… мужские…

— Постой, это еще не все, — язвительно заметил полонист.

— Как мужские гениталии… после употребления… — еще тише пробормотал Рожек.

— Вот именно! — учитель безжалостно размазывал Рожека по стене. — Но что это значит? Как выглядит? Опиши, пожалуйста.

Наступило долгое молчание, напряжение в классе дошло до предела. Мы, затаив дыхание, ждали: решится ли Рожек и дальше шаг за шагом ступать на эту зыбкую почву, что поневоле заставит его отмочить какое-нибудь свинство; и, кроме того, нас интересовало: не выдаст ли, также поневоле, свои знания о предмете смелого сравнения учитель в пылу травли Рожека.

— У меня не получается, — выговорил наконец Рожек.

— Вот именно! — торжествовал учитель. — Если не умеешь, то не пиши. А двойку я тебе не ставлю только потому, что ты сам вызвался отвечать.

Все вздохнули с облегчением и одновременно испытали разочарование, не потому, конечно, что Рожек не получил двойку, а потому, что кончились публичные дебаты на такую увлекательную тему.

Вот такие были дела. Такой вкус и запах был у школьного хлеба насущного.

MADAME LA DIRECTRICE

В этом довольно постном меню почетное место занимал образ директрисы, точнее, целый мир чувств, переживаний, домыслов и сплетен, для которых она была неисчерпаемым источником.

Директрисой она стала довольно поздно — когда мы заканчивали уже девятый класс — и преподавала французский язык. Ей было тридцать с небольшим, но она оставалась ослепительной красавицей и резко выделялась из общей массы учителей — серых, апатичных и заурядных. Она элегантно одевалась, носила (что сразу бросалось в глаза) вещи исключительно западного производства, у нее были ухоженные руки и длинные пальцы, унизанные дорогими, со вкусом подобранными кольцами. От нее исходил волнующий запах хороших французских духов, лицо покрывал тщательно продуманный макияж, а голову венчала корона атласных каштановых волос, коротко остриженных и уложенных в аккуратную прическу над длинной, стройной шеей. Держалась она просто, манеры ее были безупречны, но при этом от нее веяло каким-то леденящим холодком.

Красивая и холодная, величественная и недоступная, гордая и безжалостная — настоящая Снежная Королева.