Мадам

Ночью, когда все уснули, Мэйсон пробрался в комнату своего маленького друга, встал на кроватку передними лапами и тихонько прошептал смотрящему на него Мише:

– Мы очень волновались, почему ты так долго?

Маленький друг не ответил. Еще бы, ведь маленькие люди не умеют разговаривать…

Толерантность

У меня есть друг, жуткий гомофоб. Плюс ко всему, он крупного телосложения и занимается пауэрлифтингом. Такой, знаете, супермаскулинный альфа-самец. Мой друг реально считает, что стричь мужчину может только женщина, иначе это «прелюдия к гомосятине». На появление в нашем городе барбершопов друг отреагировал скептически – «педошопы». Когда узнал про мою стрижку в барберной, сказал, что я стал на 3 процента заднеприводным. И через пару лет такой практики однозначно превращусь в «этого самого». Как он это высчитывал – непонятно, говорил, есть какая-то формула, которая зависит от массы тела человека и его роста.

Когда я начинал с ним спорить, рассказывать, типа, наоборот, там работают брутального вида мужчины с бородами и татухами, он ехидно смеялся и говорил:

– Кукареку там! Петушки брутальные!

Короче, однажды он полетел в командировку в другой город. Подстричься у своего женского мастера не успел. Решил, что уже там, на месте. По его словам, это оказался «педогород»: кругом одни «барбершопы». Предстояла важная встреча, и стрижка была ему необходима. Дальше от первого лица:

– Захожу я в этот курятник, ко мне подходит очень манерный стригун. Ну, думаю, 110 процентов человек-радуга. Предлагает голову помыть, я соглашаюсь. Говорит: «Давайте, я вам легкий массаж головы сделаю». Не успел сказать «нет», он на что-то нажал, и я прям поплыл. Мне в жизни никто такой массаж не делал. Я реально кайфанул. Там же столько нервных окончаний. И, знаешь, я подумал, ну и пофиг, что гей. Чем он там занимается в спальне, меня не касается. Ты, главное, не останавливайся.

Мы смеялись еще долго. Впервые в нем заговорила толерантность.

Беззвучно звонил телефон

Он звонил уже пятый раз. Владелец телефона прекрасно понимал, от кого звонок. Он морщился, но продолжал игнорировать. Тот, кто звонил, так просто сдаваться не хотел, и звонки продолжались.

– Два упертых барана! – сказала та, что лежала рядом.

Владелец телефона тяжело посмотрел на нее и ответил:

– Не лезь сюда!

– Почему ты тогда просто не выключишь телефон или не заблокируешь его контакт?

Он еще тяжелее посмотрел на нее.

– А я скажу тебе почему, – продолжила она, – тебе нравится эта ситуация. Тебе нравится, когда он звонит. Возьми уже трубку!

– Нет!

– Люди не меняются. Ты же его знаешь.

– Именно поэтому – всё!

– Блин, как дети. Вы же – два сапога пара! Ваши дружеские отношения развиваются по одному сценарию. Вы двадцать четыре часа в сутки проводите вместе: бары, спорт, работа… Потом у него появляется девушка, и он пропадает.

– Именно! На прошлой неделе мне нужна была его помощь, ламинат настелить… А он даже не взял трубку. Ну ты возьми, объясни, что не можешь! Но, блин, я же живой человек!

Та, что лежала рядом, слушала внимательно или делала вид, что слушает внимательно.

– Ты пойми, он звонит мне сейчас потому, что поссорился с той, с кем он сейчас. И опять ему нужен друг.

– Может быть, для этого друзья и существуют? – тихо произнесла та, что лежала рядом. – Просто поговори с ним.

– Думаешь?!

– Конечно, объясни, что чувствуешь. Что нельзя так. Что тебе больно.

– Это слабость!

– Наоборот, это поступок сильного.

Он взял телефон и уже почти нажал «ответить», как остановился и посмотрел на ту, что лежала рядом:

– Ты же понимаешь, что, если я возьму трубку, я уйду и мы больше не увидимся до следующего раза, пока он…

– Понимаю.

– Но это же нечестно. Я поступаю с тобой так же, как он со мной.

– Я рада, что ты это осознаешь. Но есть разница.

– Какая?

– Ты мне за это платишь! Возьми трубку! Сеанс закончен.

Из двери с табличкой «Психолог» вышел мужчина средних лет. Он с кем-то оживленно говорил по телефону.

Женщина с синим пакетом

Собираясь сегодня на работу, обнаружил в кармане куртки скрученную пустую бутылку-полторашку. Оказывается, она пролежала там почти полгода, с самого Владивостока. Вы спросите: «Как же так получилось?!» В общем, история такая.

…Мне казалось, мы шли по самому невероятному месту на земле. Наш путь проходил вдоль высокого обрыва. Шаг в сторону – и рыбы Японского моря получили бы много корма в виде меня. Написать, что было страшно, – ничего не написать. У меня никогда не было боязни высоты, но идти гуськом по тропинке вдоль отвесных скал было невероятно страшно.

Когда мы дошли до конца мыса, то увидели подростков, которые с отвесной скалы прыгали в море. Одиннадцать метров! Когда я убедился, что ребята начали прыгать по второму разу, тихонько сказал себе: «Ну вот, ссыкло, видишь…»