Мадам будет в красном

– Нет, – наконец сказала она. – Я, конечно, не прислушивалась, да и телевизор у меня работал. К примеру, если бы Михаил Валентинович пошел в туалет или на кухню, да еще специально старался идти потише, то я бы не услышала его шагов. А до этого я была в душе. Если он ушел из дома в тот момент, то и звука открывающейся двери я бы не услышала тоже. А машина… Мне кажется, я слышала шум какой-то проезжающей машины, но точно не помню.

– А как Михаил Валентинович мог добраться до города?

– Не знаю, – искренне удивилась домработница. – Он уже давно сам не садился за руль. И в семье только одна машина. Та, на которой ездит Ольга Аполлинарьевна.

– Значит, либо Бабурский вызвал такси, либо его кто-то ждал за воротами, чтобы отвезти в город, – задумчиво подытожил Лавров. – Что ж, спасибо вам, Светлана. Один из наших сотрудников подъедет к вам, чтобы запротоколировать ваши показания. Да и дом надо осмотреть. С Ольгой Аполлинарьевной мы сейчас договоримся.

Бабурская разрешение побывать в ее загородном доме дала спокойно. Она вообще выглядела рассеянной, как будто думала о чем-то своем, и эти мысли не давали ей покоя.

– Странно… – Пожилая женщина провела ладонью по лбу и беспомощно посмотрела на сыщиков. – Это так странно…

– Что именно? – уточнил Зубов, во всем любивший ясность.

– Я вдруг вспомнила… Как-то мы разговаривали о смерти – Мишу больше расстраивала не сама неизбежность кончины, а тот неоспоримый факт, что смерть он встретит в своей постели.

– В смысле?

– Ну как вам объяснить… Миша всю жизнь был очень активным человеком. Директор крупного завода, большой бизнесмен, общественный деятель. Вокруг него всегда было много людей, жизнь кипела. А в последнее время немощь лишила его возможности жить в привычном ритме. Его это ужасно раздражало. Он считал унизительным скончаться в постели от старости и болезни. Говорил, что предпочел бы уйти из жизни в результате какого-то приключения. Конечно, в силу возраста и самочувствия на приключения ему рассчитывать уже не приходилось. Но он ошибся, как мы видим.

Бабурская снова закрыла лицо руками и горько расплакалась.

* * *

Вообще-то капитан Зубов никогда не считал себя особо скромным и свой интерес к женщинам проявлял легко и непринужденно, ровно в тот момент, как заинтересованность в нем возникала. Анна Бердникова с ее идеальным лицом, дерзкой стрижкой, вызывавшей холодок в области позвоночника, и бездонными темными глазами привлекала его безумно, но подойти к ней (не в качестве капитана Зубова – лица официального, а в качестве просто Алексея Зубова) он отчего-то стеснялся.

Доселе неведомая, робость напала, навесила по гире на каждую ногу, сковала язык. Заканчивая необходимые оперативные действия, он томился и мучился, то и дело бросая на молодую женщину пламенные взгляды. На один из них она ответила, улыбнулась открыто и ясно, да еще провела острым язычком по красиво очерченной нижней губе, отчего у Зубова на секунду помутилось сознание. А затем сама направилась прямо к нему. Капитан стоял ни жив ни мертв.

– Мне кажется, или вы хотите попросить мой телефон? – спросила она едва слышно.

Он замотал головой, и это с одинаковой долей вероятности можно было расценить и как «да», и как «нет». Да, кажется. Да, хочу… Она понимающе засмеялась и протянула Зубову маленький плотный бумажный прямоугольник – визитку.

– Не знаю, во сколько я сегодня освобожусь… А уж во сколько освободитесь вы, тем более неизвестно… Но если захотите выпить кофе, позвоните. Приглашение действительно и в другие дни.

Туман рассеялся, красавица Анна отошла, а в душе у Зубова все пело, несмотря на явную гнусность окружающей обстановки. Предстоящий день оставался таким же бесконечным, но отнюдь не безрадостным, пусть общая картина по-прежнему не желала проясняться.

Как удалось выяснить сыщикам, на охрану галерею вчера никто не ставил. Точнее, не только вчера, но и последние пару месяцев, с момента окончания срока действия заключенного с частным охранным предприятием договора, продлить который никто не потрудился.

– За семь лет работы сюда ни разу никто не пытался влезть, – слабым голосом пояснила Ольга Бабурская. – Здесь нет материальных ценностей. Вернее, есть, но это не то, что выглядит привлекательным для обычных воров. Мы даже не деньги решили сэкономить, а просто сочли продление договора нецелесообразным. Подумали, имеющихся внутри и снаружи камер вполне достаточно.

Камеры в галерее действительно были, все происходящее внутри и снаружи записывалось на ноутбук, хранившийся в комнате персонала. Однако ноутбук, как выяснилось, пропал бесследно, вместе с манекеном, с помощью которого воссоздавалась сцена парения Икара, и место которого заняло тело Михаила Бабурского.

– О том, что договора на охрану нет, а записи сохраняются в ноутбуке, могли знать только свои, – задумчиво заметил Сергей Лавров.

– Ага, и рассказать про это в случайном разговоре кому угодно, – согласился Зубов.