Мадам де Помпадур [Madame de Pompadour]

Мадам де Майи приходилась дочерью маркизу Нельскому (чье родовое имя было де Майи), а замуж вышла за своего кузена. Маркиза Нельская, ее мать, служила фрейлиной королевы, так что король издавна был знаком с сестрами Майи. Сама мадам де Майи не отличалась особенной красотой, не имела ни малейшей склонности к романтическим переживаниям, зато была жизнерадостна, прямодушна, остроумна, и король рядом с ней чувствовал себя свободно и непринужденно. Она никогда ничего не просила у короля — ни власти, ни денег и к тому же любила его. Но в 1740 году он влюбился в ее сестру, которую мадам де Майи неосмотрительно приглашала на все свои ужины и приемы. Маркиза де Вентимиль уступала в красоте даже мадам де Майи и была совсем не такой доброй женщиной, как ее сестра, а потому и обошлась с ней самым жестоким образом. Но эта связь длилась недолго: мадам де Вентимиль умерла родами, дав жизнь сыну короля, графу де Люк. Король был безутешен; он вернулся к мадам де Майи, и она взяла на воспитание осиротевшего младенца — он был вылитый отец, его так и прозвали, le demi- Louis, Полу-Людовик. Но беды этой женщины еще не кончились. Вскоре король опять отчаянно — куда сильнее, чем в мадам де Вентимиль — влюбился в следующую из ее сестер, герцогиню де Шатору.

Мадам де Шатору была настоящая красавица, но нравом еще хуже, чем мадам де Вентимиль — хищная, безжалостная, страшно честолюбивая. Она заставила короля куда усерднее корпеть над делами с министрами, чем ему когда-либо приходилось. Заметив, что он еще не окончательно охладел к ее сестре, мадам де Шатору вынудила его удалить соперницу от двора. Несчастная мадам де Майи уехала, заливаясь слезами, и с тех пор получила прозвище Вдовицы. Король о ней скучал и тайком писал ей письма, пока мадам де Шатору об этом не проведала и не положила переписке конец.

—      Мадам, вы меня убиваете! — говаривал бедняга, когда она заставляла его уделять все больше внимания скучным государственным делам.

—      Так и надо, сир, король должен непрестанно умирать и воскресать.

С кроткой королевой мадам де Шатору держалась отвратительно, из-за нее между супругами возник непоправимый разрыв и с тех пор навсегда пропала былая доверительность и простота их отношений. Мадам де Шатору была центральной фигурой в нашумевшей «истории в Меце», которая так глубоко потрясла короля, что до конца своих дней он не мог говорить об этом происшествии без ужаса. Людовик XV любил поохотиться, но не меньше любил и повоевать, а потому в 1744 году отправился к своей армии на восточные рубежи Франции, взяв с собой громадную свиту, в числе которой находилась и мадам де Шатору, и еще одна из сестер Майи, герцогиня де Лорагэ. В Меце король не на шутку расхворался, у него страшно разболелась голова, поднялся жар, а обычные слабительные и кровопускания не помогали. Доктор объявил, что жизнь монарха в опасности. Зашла речь о причащении Святых даров, непременно сопровождаемом исповедью, что означало немедленное удаление королевской любовницы. Тем временем она несла возле него настоящий караул вместе со своим другом герцогом де Ришелье, носившим придворный чин постельничего. Никто кроме них не мог видеться с королем наедине, причем оба стража внушали Людовику, что болезнь его — пустяк. Но долго так продолжаться не могло. Король понимал, что он на самом деле тяжело болен, и ему становилось все хуже. Наконец он поцеловал мадам де Шатору и сказал:

— Принцесса! — таково было ласковое прозвище, данное ей королем. — Я думаю, что мы должны расстаться. — Затем распорядился, чтобы она с мадам де Лорагэ сейчас же уехала, велел послать за королевой и только после этого исповедался.

Епископы Меца и Суассона собирались перенести Святые дары из собора к смертному одру короля, но услышали, что мадам де Шатору с сестрой все еще находятся в городе, в доме Ришелье. Герцогиням дали знать, что сам Всевышний ожидает их отъезда. Теперь им ничего не оставалось, как отправиться в Париж.

Прежде чем король исповедался, епископы внушили ему мысль о публичном раскаянии. Из приемной к ложу короля привели всех, кто там находился — сановников государства и знатных горожан Меца, чтобы они выслушали королевское покаяние. Людовик был так слаб, что казалось, он говорит без надежды на выздоровление. Он сказал, что, наверное, Господу угодно дать народу Франции лучшего короля. Когда прибыла королева, он принял ее ласково и просил у нее прощения и с дофином говорил очень любезно, хотя вид наследника вряд ли приятен королю, умирающему в расцвете лет. Вообще казалось, что он в самом покаянном настроении и твердо намерен переменить свою жизнь, если выживет.