Мадам Гали – 3. Охота на «Сокола» (F-16)

– Она ведет себя вызывающе, Анатолий Иванович. Выговаривал Тулин подчиненному.

– Пойду провожу ее, на всякий случай, – стараясь не рассмеяться в голос, сказал Анатолий, и вышел из бара вслед за Гали.

Я буду у себя, – бросил вслед Тулин.

Догнав ее на пути к лифту, пошел рядом.

– Что ты его цепляешь?

– Да ну его! Так и хочется послать его куда подальше.

– Попридержи коней, он человек злопамятный. Начнет совать тебе палки в колеса.

– Остынь! Не смей в моем присутствии с ним цапаться. Он может подумать, что это я тебя настраиваю против него.

Теперь нужно набраться терпения и выслушать ценные указания Тулина. Спасало то, что в гостинице говорить было опасно, а на улице шел дождь. Так что скорее всего, долго это не продлится. Анатолий постучался в дверь номера.

– Не заперто, – раздался голос шефа.

Анатолий вошел. Зрелище, представшее перед его взором, повергло Баркова в ступор.

Тулин, одетый в спортивный сине-белый костюм общества «Динамо», открывал ножом банку шпрот.

Такого стены отеля не видели за всю свою 120-летнюю историю. На столе лежала буханка черного хлеба, шмат сала, пара луковиц, круг краковской колбасы, вареные яйца и несколько помятых картофелин в мундире. Банка сгущенного молока и кипятильник дополняли натюрморт.

– А… Э-э-э… – замялся Анатолий, чувствуя себя крайне неловко, будто застал шефа за чем-то совершенно непотребным. – Станислав Владимирович, я попозже зайду.

– Да ладно тебе. Проходи, перекусим чем Бог послал, – бросил Тулин и сунул кипятильник в гостиничные стаканы, взятые из туалета.

– Тогда я сейчас.

Анатолий сходил к себе в номер, прихватил бутылку «Посольской» и банку красной икры. Раскрыл перочинный нож и начал нарезать тонкими кругляшками краковскую, искоса поглядывая на шефа.

Во внешности Тулина не было ничего, даже отдаленно напоминающего чекиста – такого, каким его показывали в советских теле – и кинофильмах.

Он скорее походил на мастера по ремонту часов, настройщика пианино, или архивариуса… В общем, человека, который часами сидит, согнувшись, за рабочим столом и что-то скрупулезно мастерит. Он был, как говорят – «никакой», без куража, без завода, без всего того, что и определяет личность, как неповторимую.

Выпив два раза по 100, решили притормозить, чтобы утром быть в полной боевой готовности.

– Ты не дрейфь! Что мы иностранцев не видали – обнадеживающее изрек начальник. Анатолий был рад быстрому окончанию ужина и с легким сердцем пожелал начальнику спокойной ночи.

Расставшись наконец с хлебосольным шефом, Анатолий взглянул на циферблат командирских часов: без четверти одиннадцать. В Москве сейчас еще без четверти семь.

Анатолий решил пройтись по ближайшим улицам, осмотреться, и прояснить оперативную обстановку. Заодно он хотел заглянуть в магазинчики, чтобы присмотреть подарки жене и сыну.

Подумав о подарках, Анатолий вспомнил, как он брал зимой санки и шел с сыном кататься на Поклонную гору. В то время, это было пустое пространство, покрытое сверкающим снегом. Однажды, во время таких прогулок, отец и сын случайно наткнулись на дот, сверху заросший деревьями. Амбразура точно указывала направление на запад. С этого высокого места хорошо просматривалось пол-Москвы. В сумерках, когда в домах москвичей загорались тысячи огней, город походил на огромный драгоценный камень, переливающийся всеми цветами радуги…

Как-то Анатолий с Аркашей вышел на асфальтовую дорогу, идущую слева, параллельно Кутузовскому проспекту. Санки легко скользили по только что выпавшему снегу. Анатолий перешел на легкий бег, сын радостно кричал, «Быстрее, еще быстрее!».

Минут через 40 таких скачек они оказались около высокого забора, выкрашенного в зеленый цвет. За забором, за покрытыми снегом деревьями, прятался неприметный двухэтажный особняк.

– Пап, а кто там живет? И почему не горят в окнах огни?

– Здесь, сынок, в свое время жил человек, который сделал нашу Родину великой Державой.

– А где он сейчас и как его зовут?

– Зовут его Сталин. А где он сейчас?

– Подрастешь – узнаешь…