Мадам Мидас

Девушка и в самом деле выглядела очень хорошенькой, потому что волнение встречи сделало ее глаза ярче и разрумянило щеки. Китти стояла, освещенная теплым светом лампы, в ореоле своих золотистых вьющихся волос, и выглядела просто картинкой.

– Ты ведь не очень скоро уйдешь? – прошептала она, шагнув к Гастону и положив ладонь ему на плечо. – Я теперь так мало вижусь с тобой…

– Мое дорогое дитя, тут я ничего не могу поделать, – ответил француз, небрежно убрав ее руку и подойдя к обеденному столу. – Нынче вечером у меня назначена встреча в городе.

– Ах, ты меня больше не любишь, – с приглушенным всхлипыванием сказала Китти.

Ванделуп пожал плечами.

– Если ты собираешься устраивать сцены, – холодно сказал он, – пожалуйста, повремени с этим. Я не хочу лишиться аппетита. Не будешь ли ты столь любезна посмотреть, готов ли ужин?

Китти вытерла глаза и позвонила, после чего в комнату вплыла миссис Палчоп, все еще закутанная в плотную шаль.

– Еще не совсем готов, сэр, – ответила она на вопрос Гастона. – Топси страдает от зубной боли, и вы не вправе ожидать, чтобы столь больные люди занимались готовкой!

– Почему же вы не отправите ее в больницу? – спросил Ванделуп с зевком, взглянув на свои часы.

– Ни за что! – пронзительным голосом ответствовала миссис Палчоп. – Лекарства там разбавляют, а пациентов бросают на милость докторов, которые практикуются на них, как на подопытных зверушках. Топси может отправиться на кладбище, как ее бедный дорогой отец, но никогда это не произойдет по вине больницы!

С этими словами миссис Палчоп выплыла из комнаты, потому что ее специфическую манеру передвижения вряд ли можно было назвать «ходьбой».

Наконец появился ужин, и Китти воспрянула духом. Они с Гастоном приятно провели время за едой, а после беседовали, пока он наслаждался кофе и сигаретой.

Ванделуп никогда не обходился без сигареты во рту, его пальцы все были в желтовато-коричневых пятнах от никотина. Гастон сидел за обеденным столом, а Китти откинулась на спинку большого кресла, слушая его пустую болтовню и восхищаясь им.

– Ты не мог бы остаться сегодня на ночь? – спросила девушка, умоляюще глядя на Ванделупа.

Тот ласково покачал головой.

– Я уже сказал, что у меня назначена встреча, – лениво проговорил он. – Кроме того, проводить вечера дома – это так мрачно.

– Я буду здесь, – с упреком сказала Китти.

– Конечно, это играет роль, – со слабой ухмылкой ответил Гастон, – но, знаешь, – он пожал плечами, – я не культивирую в себе домашние добродетели.

– Что же ты будешь делать, когда мы поженимся? – с неуверенным смехом спросила Китти.

– Довольно с меня забот нынешнего дня[43], – ответил месье Ванделуп с веселой улыбкой.

– Что ты имеешь в виду? – с внезапным испугом спросила девушка.

Француз встал со стула и зажег еще одну сигарету. Неторопливо подойдя к очагу, Гастон прислонился к каминной доске, засунув руки в карманы.

– Я имею в виду, что еще будет время поговорить о таких вещах после женитьбы, – ответил он, глядя на нее сквозь ресницы.

– Значит, мы поговорим о них в самом ближайшем будущем, – с сердитым смехом заявила Китти. Ее руки крепко сжали подлокотники кресла. – Потому что год уже на исходе, а ты обещал на мне жениться до истечения года!

– Есть множество вещей, которые мы намереваемся сделать, но так никогда и не делаем, – осторожно проговорил Гастон.

– Ты имеешь в виду, что нарушишь свое обещание? – испуганно спросила Китти.

Ванделуп вынул изо рта сигарету и, облокотившись на каминную доску, с улыбкой посмотрел на нее.

– Моя дорогая, – негромко сказал он, – дела у меня сейчас идут не очень хорошо. Я жестоко нуждаюсь в деньгах.

– И? – шепотом спросила Китти.

Сердце девушки громко стучало.

– Ты небогата, – заявил ее любовник. – Так должны ли мы, двое бедняков, сочетаться браком только для того, чтобы ввергнуть себя в нищету?

– Значит, ты отказываешься на мне жениться? – Китти встала.

Гастон слегка склонил голову.

– В настоящее время – да, – ответил он и сунул в рот новую сигарету.

Мгновение девушка стояла, словно окаменев, потом в отчаянии вскинула руки, упала в кресло и разразилась потоком слез.

Ванделуп смиренно пожал плечами и взглянул на часы, чтобы проверить, не пора ли ему уходить. После чего спокойно продолжал курить.

Китти, поплакав несколько минут, вытерла глаза и снова выпрямилась.

– И долго это будет продолжаться? – твердым голосом спросила она.

– Пока я не разбогатею.

– На это может уйти много времени?

– Да.

– Возможно, ты не разбогатеешь никогда?

– Возможно.

– И тогда я никогда не стану твой женой?

– К несчастью, так.

– Ты трус! – выпалила Китти, вскочив и подойдя к нему. – Ты заставил меня покинуть дом фальшивыми обещаниями, а теперь отказываешься дать мне единственное возмещение, какое в твоей власти!

– Сложившиеся обстоятельства препятствуют моим добродетельным намерениям, – холодно ответил Ванделуп.