Мадам одиночка, или Укротительница мужчин

– А меня, значит, ты по-игрушечному любил? И двоих детей мне тоже по-игрушечному заделал?

– Я же не помню, Светка, как у меня с тобой было. Просто не помню, и все.

– Я смотрю, у тебя с памятью плохо стало.

– С памятью у меня и в самом деле нелады. У меня она только сейчас прорезалась, потому что я только сейчас жить начал.

В тот момент, когда Костя повернулся в сторону входной двери и положил руку на дверную ручку, я тихо всхлипнула и еле слышно спросила:

– Кость, а она красивая?

– Кто?

– Ну, твоя будущая жена.

– Очень. На нее все мужики на улице оглядываются. Фотомодель. Ее даже на обложке журнала напечатали.

– Она молодая?

– Двадцать лет, – с особой гордостью произнес мой муж.

– Но ведь у вас разница в десять лет!

– Самая нормальная разница. Сейчас этим никого не удивишь. Сейчас и разница в тридцать лет – обычное дело.

– Но ведь она не будет заботиться о твоем гастрите!

– Свет, я что, такой беспомощный, что ли? Я смогу о нем позаботиться сам.

– Когда ты жил со мной, ты говорил, что заботиться о нем должна я. Мол, ты это делать не в состоянии.

– Когда я жил с тобой, я многое не делал, потому что был не в состоянии. Теперь все по-другому. Я могу идти? У тебя больше нет вопросов?

– У меня есть один последний вопрос, – произнесла я усталым голосом и почувствовала, как перед глазами все поплыло.

– Ну, валяй, – Костик старался казаться равнодушным, но ему это не удавалось. Уголки его губ подергивались и выдавали заметное напряжение.

– Валяю. А твоя будущая жена знает, что у тебя двое детей?

– Да хоть с десяток. Ей это безразлично…

– Как это безразлично?

– Она сказала, что ей совершенно безразлично, сколько у меня жен и детей. Ей до этого нет никакого дела.

– Как это так? У тебя всего одна жена и двое детей.

– Ну а дети-то здесь при чем?! Она их что, растить, что ли, будет? На хрена они ей сдались, если она еще молодая и сама родить может.

– Ну а на выходные ты их брать не будешь?

– Зачем?

– Затем, что очень многие мужчины привозят своих детей в новые семьи. На праздники или на выходные. Я знаю много таких примеров.

Константин уже в который раз злобно усмехнулся и посмотрел на меня совершенно чужим взглядом, которым он никогда не смотрел на меня ранее.

– Ну ты, мать, даешь! Ну ты придумала! Может, ты хочешь меня насовсем детьми загрузить и отрываться на полную катушку?!

– Я не понимаю, о чем ты!

– О том, что ты свои женские обязанности хочешь скинуть на чужие хрупкие плечи. Сама посуди, кому нужны чужие дети?!

– Но ведь тебе-то они не чужие?

– А для нее чужие! Ты давай, дорогуша, детьми сама занимайся и своими проблемами никого не грузи. У меня сейчас у самого проблем выше крыши. Мне красавицу жену обеспечивать нужно, деньги зарабатывать, понятно тебе?

– Выметайся, – процедила я сквозь зубы и начала открывать замок на входной двери.

– Что ты сказала?

– Что слышал. Выметайся ко всем чертям… И чтобы я больше никогда в жизни тебя не видела…

– Ну, хорошо, Светик, я выметаюсь. А все-таки зря ты так со мной. Я же хотел не выметаться, а уйти по-хорошему.

– А с вами, козлами, по-другому нельзя, – произнесла я обреченным голосом и дрожащей рукой показала на выход.

– Сама такая! – как-то по-детски крикнул Константин и выскочил прочь.

Глава 2

…Стараясь убежать от воспоминаний, я отошла от окна и почувствовала, как меня кинуло в жар. В последнюю ночь я очень долго не спала и постоянно представляла себе, как произойдет наша встреча с Костиком. Он вернется в квартиру, откроет дверь своим ключом и скажет, что забыл что-то из вещей… А может, он придет для того, чтобы повидаться с детьми или передать мне какие-нибудь деньги. Молодая жена хороша только на первый взгляд.

Она вряд ли хорошо готовит. Ей хочется погулять, походить по дискотекам, ночным клубам, посидеть в ресторанах. А мой Костик, он такой домашний… Он так любит и ценит домашний уют. Да и рожать она ему точно не будет. Зачем ей такая обуза? А мой Костик, наверно, уже очень соскучился по детям. Ему не терпится поиграть с сыном в футбол и почитать дочке сказку. Он соскучился по нашей квартире, по родной постели, по моему борщу и, конечно же, по моим пышным оладьям. Он придет повидать детей и поймет, что больше никогда не сможет уйти. Он поймет, что ему всего этого так не хватало, что все это его родное, им же созданное. Он поймет, что не может без нас жить, что он просто ошибся, а любой человек имеет право на ошибку, и от этого никуда не денешься.

От этих мыслей я почувствовала еще больший, все нарастающий нервный жар, страшную тошноту, дрожь в руках и ногах и острую, пронзительную боль в сердце.