Мадам Осень

— Это не я, — прошептала Лара. — Я… я себя не узнаю!

— Зато это я! — сказал Монах, ткнув пальцем в стекло. — И я себя узнаю. Как сказал один известный поэт: «Отбросив на ходу смущенье, ловлю свое в зеркальных стеклах отраженье!»

Они рассмеялись.

— Что такое «книжный суд»? — вдруг спросила Лара. — Вы обещали рассказать.

— Раз обещал, то слушайте. В Средние века, Лара, когда люди очень полагались на Бога и судьбу, был обычай брать произвольный отрывок из Библии, толковать и вершить суд, так называемый «сортес библикае», что в переводе с латыни значит «библейский суд». Иногда брались другие книги — «Илиада» и «Одиссея» Гомера или что-нибудь из Вергилия. Можно любую книгу… тогда суд не библейский, а просто «книжный».

— Вы хотите сказать, что это работает? — Она всматривалась в его лицо, пытаясь понять, не шутит ли.

Монах ухмыльнулся.

— Попробуйте. Книга — страшная мистическая сила, Лара, вам ли не знать. Самое сильное изобретение человека. Берите любую, и вперед. Главное, верить.

— Обязательно попробую. Нужно обязательно классику?

— Подойдет любая хорошая книга. Лично мне нравится серьезная литература. Сказки Андерсена, например.

Лара рассмеялась и сказала:

— Кстати, я не подозревала, что вы пишете стихи.

— Я тоже не подозревал, — ответил Монах…

…Около самой крутой городской гостиницы Монах заметил человека, похожего на бомжа, сидящего на скамейке с бумажным стаканчиком в руке.

— Лара, как вы относитесь к бродячим животным? — спросил он, замедляя шаг.

— К каким бродячим животным? — не поняла девушка.

— К собакам.

— Жалею. А что?

— Наш человек! — обрадовался Монах. — Сейчас познакомлю вас с активистом по собачьим правам. Друг нашего Леши Добродеева, между прочим.

Они подошли к бомжу. Ларссон, а это был он, поставил стаканчик с кофе на скамейку и поднялся.

— Привет, Ларссон! — сказал Монах. — Это мой добрый друг Лара. Лара, это мой добрый друг Ларссон.

— Очень приятно! — сказал Ларссон, пожимая руку Ларе. — Как ваши дела?

— Мои дела хорошо. Это вы занимаетесь бродячими собаками? — спросила Лара.

— Да, это я занимаюсь собачками. А вы кто?

— Я работаю в библиотеке. Я могла бы собирать подписи… у нас много читателей. И спросить про волонтеров.

— Это очень замечательно! — обрадовался Ларссон. — Нам нужны люди. Мы собрали деньги на приют и добились приема у мэра, хотите с нами?

— Хочу!

— Вы, ребята, пообщайтесь пока, а я сбегаю за кофе, — сказал Монах и степенно зашагал в гостиницу, где стоял кофейный автомат.

…Он наблюдал через стеклянные двери за Ларссоном, одетым как бомж, и Ларой, одетой как девушка с обложки глянцевого журнала. Эти двое, кажется, нашли общий язык. Ларссон что-то увлеченно рассказывал, Лара сосредоточенно слушала и кивала. Монах ухмыльнулся и направился в бар, справедливо рассудив, что за спасательные работы заслужил пару бокалов хорошего пивка, а обещанный кофе… да они давно о нем забыли!

— Хотя, если подумать хорошенько, — сказал он себе, с содроганием вспомнив, как рассматривали его посетительницы салона «Ева», — то можно и три бокальчика! Или даже четыре…

Глава 32. Мадам Осень

Мир прозрачен, прекрасен и пуст,
Мир хрустален в своих сочетаньях –
В ярких вспышках изменчивых чувств,
В переливах, в круженьях, в мечтаньях…

Роман Минаев. Мир прозрачен

Женщина из бара «Братислава» сидела на скамейке в парке и смотрела на реку. День был неопределенный — мягкий тихий день ранней осени с разлитым в воздухе янтарным светом и первыми желтыми листьями. Она смотрела на синюю реку, на бескрайние до самого леса луга на той стороне — еще зеленые, но не яркие и свежие, а утомленные, пожухлые слегка, уже скорее оливковые, чем зеленые; над ними висела легкая невесомая пелена тумана. Издалека тянуло дымком — уборка на пригородных дачах шла полным ходом. Женщина отпивала кофе из бумажного стаканчика и смотрела на реку. Иногда переводила взгляд на шумную толпу свадебных гостей — в городе был обычай фотографироваться на фоне чугунных пушек, отполированных сотнями рук взрослых и детишек, — на золотые купола соборов и очаровательные резные под старину домики, где торговали сувенирами и поделками местных умельцев. Громкие голоса, смех, визг, поцелуи, хлопки пробок от шампанского, пышные платья невест, принявшее на грудь, раскрасневшееся старшее поколение, разноцветные наряды подружек, молодые люди в черных костюмах, бегающий и клацающий камерой фотограф. Ей казалось, она греется у их огня, она улыбалась гостям, иногда поздравляла молодых и желала им счастья и долгих лет, иногда ее угощали шампанским…