Мадам придет сегодня позже

Черные кудри до плеч. Он поднимает голову, и мы застываем.

Возможно ли такое? В миллионном Париже? Никакого сомнения, это тот самый мужчина, который недавно сидел напротив меня в автобусе. С кулинарной книгой «Кухня японского храма».

6

Мы на миг лишаемся дара речи.

Потом он широко раскрывает свои большие карие глаза.

— Это действительно вы? — Он сияет.

— Надо же, какое совпадение, — говорю я и благодарю Всевышнего, что так хорошо выгляжу сегодня.

— Мы виделись в автобусе. Вы помните?

— Разумеется. Что вы здесь делаете?

— Я приглашен.

— Вы художник?

— Нет, мой отец — коллекционер. Он взял меня с собой. Но я никого здесь не знаю и уже хотел уходить.

— Я тоже!

Как по команде мы начинаем смеяться.

— Потанцуем? — приглашает он.

— С удовольствием.

Мы молча спускаемся с ним по лестнице. Оба немного смущены. Но внизу, в большом зале, все меняется. Последние тарелки убраны, верхний свет погашен, горят лишь розовые настольные лампы. Все романтичнее и интимнее. Наша скованность растворяется в воздухе. Я вижу Фаусто, он танцует с художницей. Его белый костюм не смят, на брюках нет пятен. Не похоже, чтобы у него было маленькое интермеццо на парковой скамейке. Рядом танцуют Томми с незнакомкой, за ним Боб с женой Томми. Они движутся так слаженно, будто давно знакомы друг с другом. Танцплощадка забита, но мы все же находим местечко и танцуем, не касаясь друг друга. Начинается самба.

— Как вас зовут? — кричит мой партнер

— Тиция! А вас?

— Поль.

— Вы бывали здесь раньше?

— Ни разу!

Музыка становится все громче, и беседовать уже невозможно. Поль на голову выше меня. Он улыбается, я смущенно опускаю глаза. Почему он кажется мне таким красивым? Я могла бы часами разглядывать его. В первый раз с тех пор, как я узнала Фаусто, мне нравится другой мужчина. Неожиданно я сталкиваюсь с Бобом. «О, пардон!» — кричит он, но уже поздно. Я оступаюсь, Поль подхватывает меня, и на один блаженный миг я в его объятиях.

Неописуемое ощущение. Новое, чужое тело! Нежнее, чем у Фаусто, но такое же сильное. Я в полной безопасности. Держал бы он меня так всегда. Начинается медленная мелодия. Мы остаемся в той же позе. Восхитительно!

Неожиданно я чувствую спиной взгляд Фаусто. При следующем повороте я исподтишка наблюдаю за ним краешком глаза. Он сидит один за столом и не сводит с нас глаз. То, что он видит, ему явно не по душе. Но мне это безразлично. Это и есть современный брак, который нравится Фаусто: каждый делает то, что хочет. И на этот раз так поступает его жена!

Мы танцуем до двух ночи. Когда мы возвращаемся к столу, четы Кальманов, Фаусто и художницы уже нет. Лишь Боб ждет меня. Но ему не везет.

— Вам надо домой? — спрашивает Поль. — Или еще куда-нибудь сходим? Там, где поспокойнее? И где мы можем поговорить?

— С огромным удовольствием, — соглашаюсь я, — блестящая идея!

Мы стоим на улице Рояль, взявшись под руку, чрезвычайно довольные собой и всем миром. Мы вновь обрели друг друга и теперь рассказываем о своей жизни. Ведь мы же ничего не знаем друг о друге, но это восполнимо.

Однако судьба распоряжается иначе.

Я вдруг слышу знакомое шуршание. Это наша машина. Фаусто подъезжает в своем белом «роллс-ройсе» и распахивает дверцу.

— Садись!

— Нет, спасибо! Мы еще выпьем что-нибудь на Елисейских Полях.

— Да, месье, — провокационно вмешивается Поль, — мы не устали. Мы хотим продолжить праздник. — Он крепче прижимает меня к себе, и мы шагаем в сторону площади Согласия. Ночь тепла, на небе мерцают звезды. Я бы могла вечно так брести, давно мне не было так хорошо!

Фаусто не отвечает. Со скоростью пешехода он едет рядом с нами, раскрыв дверь нараспашку. На углу перед отелем «Крийон» он перегораживает нам путь. Ставит на ручной тормоз, не выключая мотор, и выходит из машины. Он на полголовы выше Поля и вдвое шире.

— У тебя две секунды времени, — спокойно говорит он. — Либо ты садишься, либо здесь будет покойник!

Я уже сижу рядом с ним. Побледневший Поль прислоняется к стене дома. Однако машет мне на прощание и посылает воздушный поцелуй. Фаусто газует с места, так что меня отбрасывает назад, и я осознаю, что ничего не знаю о Поле. Ни фамилии, ни адреса, ни профессии. И он ничего не знает обо мне.

— Где твоя художница? — кричу я в ярости. — Ждет, пока ты спровадишь меня домой?

— Не знаю, о ком ты говоришь.

— О твоей новой пассии, Кристине Люба.

— Страдаешь галлюцинациями, детка! Ты вцепилась в задницу этому красавчику. Думаешь, я ничего не вижу? Ты вела себя скандально! Ты опозорила меня перед всем миром! Совсем обезумела?

— Остановись! — ору я. — Я выйду! — Дергаю дверцу, но она заперта. — Ты что, оглох? Я развожусь! Ты принес мне одни несчастья. С самого первого дня. Я ненавижу тебя!

Фаусто ухмыляется и мчится как ненормальный. Мы со свистом пролетаем вверх по пустой набережной, к Трокадеро. На поворотах тормоза жалобно взвизгивают. Просто чудо, что мы живыми доезжаем до дома!

Не успевает машина остановиться, как я выпрыгиваю, бегу домой, не дожидаясь Фаусто, открываю дверь, несусь в спальню и бросаюсь на кровать. Я больше не желаю видеть этого человека! Все, решение принято, я ухожу от него!