Мадам, уже падает Листьев (СИ)

Олигарх Потанин поступил нагло и опрометчиво и очень скоро рвал на себе остатки исчезающих волос. И пришлось ему публиковать на правах рекламы открытое письмо генпрокурору Устинову: «Считаю итоги приватизации РАО «Норильский никель» незыблемыми, и нет никаких правовых оснований под мнением прокуратуры, заявившей о том, что необходимо вернуть государству пакет акций этого предприятия и возместить якобы нанесенный государству ущерб в размере 140 миллионов долларов. Я настаиваю на рассмотрении данного вопроса в рамках открытого и гласного судебного процесса…»

Это давняя и сложная интрига, связанная с борьбой за овладение «Норникелем», который помимо профильного металла выпускает 90 процентов металлов платиновой группы из общемирового производства. Чтобы пояснить суть в нескольких строках, следует сказать, что в 1995 году ельцинская Семья, чувствуя, что средств на перевыборы того, кому не было альтернативы, явно не хватает, решила отдать под залог госпакеты акций предприятий, которые имели для страны стратегическое значение. В их числе был и «Норникель», созданный в годы войны по воле Сталина, имелось в виду, что мера эта временная.

По истечении шести месяцев госпакеты должны быть возвращены государству при условии возврата суммы залога.

Комбинацию разыграли, зная негласные условия сговора: государство не возвращает залог, и госпакеты переходят в собственность олигархов. Что и произошло с «Норильским никелем». А для прикрытия ведомством Чубайса был объявлен залоговый аукцион: кто больше даст, тому и достанется лот. Давали за «Норникель» и полмиллиарда, и больше. Отсекли под любыми предлогами всех, кроме ОНЭКСИМ-банка, который предложил меньше всех -170 миллионов долларов. Вероятно, гораздо больше перешло в карманы организаторов аукциона, но это должна была доказать прокуратура, которая, как выяснилось, готова на компромисс – дополнительную уплату Потаниным 140 миллионов долларов, чего он делать не собирался.

Схватка за «Норникель» была жестокой. Друг другу противостояли две мощные политические связки: с одной стороны Лужков – Гусинский, с другой – Коржаков – Сосковец. В итоге выиграла третья сила: Чубайс – Кох – Потанин. Нюансы борьбы заключались в том, чтобы максимально ослабить первые две. Компромат имелся как с той, так и с другой стороны, но он никого не интересовал. Требовалось нечто взрывоопасное, способное сокрушить конкурентов.

Первый вице-премьер Олег Сосковец и глава Службы безопасности президента генерал-лейтенант Коржаков были уверены в своих протеже и собственных силах, ибо за полгода до аукциона уложили «мордой в снег» охрану Гусинского по причине того, что кортеж главы «Моста» угрожает безопасности президента во время следования по Рублевскому шоссе. Ответный шаг, предпринятый Лужковым и Гусинским, можно назвать отчаянным, дерзким, безрассудным, каким угодно, однако за эмоциональной оценкой стоял циничный расчет. На кон поставлен живой товар – южнокорейские туристы, совершенно не понимавшие, что происходит на Москворецком мосту – трагедия это или фарс?

Лужков понимал свое: будут бабки – оттопыримся. Требуемую Сургаем сумму он собрал поразительно быстро, словно банкиры и предприниматели, к кому он обратился с просьбой «одолжить до утра», только и ждали его звонков. Первые 470 тысяч долларов поступили от «инвестора», пожелавшего остаться неизвестным. Сразу за ним некий коммерсант Анис Мухаметшин привез еще 100 тысяч. Затем в игру включился «Мост-банк» Гусинского, приславший 310 тысяч долларов. «Столичный банк сбережений» Александра Смоленского оставался пока в резерве. Руководителю его охранной службы, бывшему заместителю командира «Альфы» Владимиру Зайцеву надлежало контролировать ситуацию на мосту. Он ее и контролировал, только не на мосту.

Весть о захвате автобуса информационные агентства сообщили всему миру через пятнадцать минут после свершившегося. Информацию о захвате якобы передала в милицию женщина, торговавшая сувенирами на Васильевском спуске. На нее, собственно, и ссылались корреспонденты агентств, опираясь при этом на свидетельства двух туристов, сумевших выскочить из автобуса. Даже если эти двое сумели выскочить из автобуса, когда тот еще не выдвинулся на пустынный мост, все равно они бы не успели добежать до торговки сувенирами, чтобы сообщить о теракте. Да и кто обязал их стремиться к ней, когда Красная площадь вдоль и поперек контролируется спецслужбами? Кто-то, видимо, обязал.