Читаем Мадам, вы будете говорить? полностью

Мадам, вы будете говорить?

Я осмотрела прелестный Квадратный дом с колоннами, затем прошла по вонючей улочке вдоль канала к великолепным регулярным садам, гордости Нима. Жара стояла невыносимая, и, когда я добралась до садов, так чудесно раскинувшихся вокруг стоячих гниющих прудов, даже мой восторг по поводу римских древностей стал рассеиваться.

Я постояла минуту, глядя на ряды сосен, поднимающихся по склону к римской крепости. Склон был очень крутой. Цикады стрекотали в ветвях как сумасшедшие. Жара волнами подымалась от земли.

– Нет, – сказала я твердо.

Повернувшись спиной к крепости, я отправилась, как пчела в улей, к маленькому разрушенному храму Дианы. Рядом с храмом находилось кафе, где, усевшись под липами, можно было выпить что-нибудь со льдом.

После двух стаканов очень холодного сока я почувствовала себя гораздо лучше. Отправиться в Tour Magne – Большой обход – я все же не осмелилась, но из туристского самоуважения решила использовать часть билета, относящуюся к храму Дианы. С трудом оторвавшись от стула, я вошла через разрушенную арку на крошечную площадь храма.

И словно оказалась в затерянном мире. Позади, за аркой, остался залитый светом город с людскими голосами; здесь, внутри, был маленький пятачок спокойствия и зеленой прохлады. Деревья склонялись над обрушившимися стенами, тени драпировали углы возле колонн, листья папоротника придавали мягкость каждой нише и расщелине. И тишина. Тишина умиротворяющая, а не просто отсутствие звуков. Тишина как музыка.

Я села на отвалившуюся от стены глыбу резного камня, прислонилась к колонне и закрыла глаза. И постаралась не думать о Джонни… мысли о Джонни не приносят добра… Надо думать о том, как тихо здесь и как хорошо побыть одной…

– Вам нездоровится?

Вздрогнув, я открыла глаза.

В храм вошел мужчина, двигаясь так тихо, что я не услышала его приближения. Слегка хмурясь, он стоял надо мной.

– Что случилось? Жара?

Он проявлял ко мне внимание явно нехотя, словно чувствовал себя обязанным предложить помощь, но всей душой надеялся, что я в ней не нуждаюсь.

Зная, что на ресницах у меня висят слезы, я почувствовала себя глупо.

– Со мной все в порядке, благодарю, – сказала я отрывисто. – Я просто отдыхала и наслаждалась одиночеством.

Он поднял брови и саркастически скривил губы:

– Простите.

Я встала, чувствуя себя еще большей дурой.

– Извините меня. Я не хотела… я была груба. Я… это правда. У меня нечаянно вырвалось, но вы застигли меня врасплох.

Не отвечая, он продолжал стоять и смотреть на меня. Я почувствовала, что краснею как школьница, и по какой-то идиотской причине слезы снова навернулись мне на глаза.

– Обычно я не грублю незнакомцам, – сказала я, – особенно когда они настолько добры, что интересуются моим здоровьем. Пожалуйста, простите меня.

Он не улыбнулся, но довольно мягко заметил:

– Это я виноват, что застал вас врасплох. Может, вам закурить сигарету, чтобы собраться с силами, прежде чем выйти отсюда?

Он протянул мне пачку и добавил, видя, что я медлю:

– Если вы и сигареты не берете у незнакомцев, нам лучше поправить дело. Меня зовут Кольридж. Ричард Кольридж.

Я взяла сигарету.

– А меня – Чарити Селборн. Хотя, наверное, мне следовало бы именоваться Вордсворт.

Он поднес мне спичку и окинул насмешливым взглядом:

– Хотите сказать, что уже чувствуете связь между нами?

– Нет… но, между прочим, я подумала на секунду, что мы встречались раньше. Что-то знакомое…

Он прервал меня, и в его голосе снова прозвучала грубость:

– Нет. Я не знаю никаких Селборнов, кроме как у Гилберта Уайта.

Я подняла голову, вздрогнув:

– Гилберта Уайта?

– Вы знаете эту книгу?

– Конечно. Просто на днях кое-кто еще тоже связал мое имя с этой книгой. Не так много людей читают ее в наши дни, и я удивилась Дэвиду, ведь он еще мальчик.

Думаю, мне следовало быть осторожнее и заметить, как изменился в этот момент его голос. Но я все еще смущалась, хотела уйти и несла что придет в голову.

Он спросил тихо, очень тихо:

– Дэвид?

– Да. Дэвид Шелли. Именно о нем я подумала, когда сказала, что мне следовало бы зваться Вордсворт. Все романтические поэты похоже…

– Где вы встретили этого Дэвида Шелли?

И тут до меня дошло. Я застыла, не донеся сигарету до губ, и посмотрела на него. Он стряхивал пепел твердой рукой, и на лице у него ничего не отражалось. Но от его взгляда сердце у меня судорожно вздрогнуло.

Он снова спросил, мягко, почти безразлично:

– Так где вы встретили этого Дэвида Шелли?

И посмотрел на меня глазами Дэвида.

Шелли – Кольридж – Байрон.

Теперь я знала. Я находилась одна в тихом маленьком храме с Ричардом Байроном, обвиненным в убийстве и оправданным за недостатком улик, и он смотрел на меня так, словно хотел задушить.

Он отбросил сигарету и шагнул ко мне.