Читаем Мадам, вы будете говорить? полностью

Мадам, вы будете говорить?

– Машин нет.

Интерес, любопытство, даже сострадание все еще были в его глазах, но глубже таилось подозрение. Видит Бог, я не могла его винить: если он читал мое лицо так же, как я его, то не мог не заметить во мне что-то явно необычное. Все мое поведение выдавало страх. Я вытащила горсть банкнот и протянула ему:

–Машину, месье, ради Бога!

Он уставился на деньги, но не шевельнулся, чтобы взять их.

– Это правда. У нас нет ни одной машины напрокат. Извините.

Он с сожалением пожал плечами и отвернулся. Жест был искренним и окончательным.

Онемев, я стояла, сжимая банкноты, и надежда во мне, которая вовсе и не была надеждой, поникла и умерла. Все бесполезно Ричард мертв. Я могу дойти до улицы Депеше, могу стучать в двери домов, задыхаясь, спеша, отчаянно подыскивая слова. Я могу найти месье Берже, все объяснить ему, убедить его открыть гараж. Я могу вывести свой «райли» и поехать вдвоем с этим глупым мохнатым псом вдоль побережья до Эгибель и сосен. И добравшись туда, не увижу ничего, кроме залитых лунным светом обломков разбитого автомобиля, и не услышу ничего, кроме шума моря на камнях у подножия утеса. Я опоздаю…

Роммель повернул голову и помахал нелепым хвостом. Кто-то заговорил позади меня:

– Миссис Селборн!

Я повернулась как во сне. Высокий мужчина в темном костюме стоял возле заправочной колонки и смотрел на меня. Он заговорил снова, по-английски, и шагнул ко мне.

– Вы ведь миссис Селборн, правильно?

Теперь я узнала его: красавец француз из отеля «Тисте-Ведан». Я механически улыбнулась:

– Месье… Вери?

Он улыбнулся в ответ и слегка поклонился.

– Никак не ожидал увидеть вас здесь, мадам; это истинное удовольствие.

Растерявшись, я забормотала что-то, а его взгляд упал на Роммеля. Глаза Вери расширились, он повернулся ко мне с видом полуудивленным, полунасмешливым и весьма довольным.

– Так это были вы? – воскликнул он.

Я не ответила, но он, похоже, не заметил ничего странного в моем поведении и засмеялся.

– Расскажите, где вы его спрятали – украденного мальчика.

– Я… я.

Он остановил меня жестом. В его темных глазах плясали веселые огоньки.

– Представьте себе, мадам, что творилось сегодня утром в отеле! Крики, слезы…

– Слезы? – повторила я тупо. До меня не доходил смысл его фраз. Все мое внимание поглощали усилия аккуратно сложить банкноты и убрать их в сумку.

– Э-э, возможно, не слезы. – Он слегка скривился. – Особой любви там не было. Но вы…– в его глазах плясали огоньки, – вы преступница! Скажите, зачем вы это сделали? Он был несчастлив, этот малыш? Он рассказал вам, может быть?..

– Нет, нет. Я не…

– Вас еще не поймали, между прочим? – хихикнул он. – Bon[31]. Вы причинили массу беспокойства, но это все равно было очень занятно. Я думал, что пропущу конец истории – мне надо выехать сегодня в Ниццу, – и был desole[32], что никогда не узнаю, чем все кончилось. А теперь по чистой случайности я подъезжаю сюда, – он указал на заправочную колонку, – и вижу вас здесь, с доказательствами преступления, окровавленными пальцами… или окровавленными руками?

Но я не слушала. Мой взгляд последовал за его жестом, и на секунду весь мир заполнился увиденным.

Механик только что завинтил крышку бензобака машины Пауля Вери. И какой машины! Длинный, низкий и открытый, со словом «мощь», как будто написанным вдоль каждой его сияющей линии «мерседес-бенц» стоял перед гаражом, как лайнер у причала. С того места, где я стояла, он казался длиной в тридцать футов.

– Месье Вери…

Она шевельнулась во мне, безумная крошечная надежда, не желающая умирать. Сердце у меня начало глухо стучать.

Что-то в моих глазах изменило выражение его лица. Удовольствие спало как отброшенная маска. Он посмотрел на меня;

– Извините. Мне не следовало шутить на эту тему. У вас неприятности?

– Да. Большие неприятности. – Я подошла ближе и протянула руку. – Вы едете в Ниццу, вы сказали… Можно ли мне… позволите ли вы мне проехать с вами часть пути?

– Ну конечно. Мальчик?

– Это связано с мальчиком, – сказала я дрожащим голосом. – Я знаю, куда он уехал. Пожалуйста, поймите, это очень важна и спешно. Разрешите мне все объяснить в дороге. Я… это очень срочно.

Его рука на короткую секунду успокаивающе легла на мою.

– Не волнуйтесь, ma belle, мы помчимся. Эта машина – в ней трудно ездить иначе.

Двумя минутами позже, с надежно привязанным на заднем сиденье Роммелем, «мерседес» промчался по Ла-Канбьер и повернул на запад.