Мадджхима Никая

И тогда Благословенный отправился к этим монахам и сказал им: «Довольно, монахи, пусть не будет более ссор, брани, пререканий или споров». И когда так было сказано, один из монахов сказал Благословенному: «Постойте, Учитель! Пусть Достопочтенный, Повелитель Дхаммы, живёт в успокоении, посвятив себя приятному пребыванию здесь и сейчас. А мы будем ответственны за эти ссоры, брань, пререкания и споры».

И во второй раз… и в третий раз Благословенный сказал: «Довольно, монахи, пусть не будет более ссор, брани, пререканий или споров». И в третий раз тот монах ответил Благословенному: «Постойте, Учитель! Пусть Достопочтенный, Повелитель Дхаммы, живёт в успокоении, посвятив себя приятному пребыванию здесь и сейчас. А мы будем ответственны за эти ссоры, брань, пререкания и споры».

И тогда рано утром Благословенный оделся, взял чашу и, накинув верхнее одеяние, вошёл в Косамби собирать подаяния. И после хождений по Косамби, вернувшись с хождения за подаяниями, после принятия пищи, он привёл своё сиденье в порядок, взял чашу и верхнее одеяние и, стоя, произнёс эти строфы:

«И разом голоса в толпе кричат,

Никто не думает, что он дурак,

И хотя Сангху ждёт раскол,

Никто не думает, что виноват.

Забыта вдумчивая речь,

Интересуют лишь слова,

Раскрыв свой рот, они кричат,

И для чего — хоть кто бы знал.

«Он оскорбил меня, ударил,

Он победил меня, ограбил» —

В том, кто лелеет эту мысль,

Злость не отступит никогда.

Ведь злобу в этом самом мире

Не может злоба погасить,

Но гасится она не-злобой,

Порядок сей не отменить.

И те другие не поймут,

Что сдерживать должны себя.

Но мудрецы — осознают,

И тает всякая вражда.

И костоломы и убийцы

И воры, что коров крадут,

И все, кто грабят королевство —

Ведь действуют же сообща.

А вы не можете — как так?

Найди достойного же друга,

Кто воспевает нравственности гимн,

И отойдут угрозы и опасность,

Осознанным, довольным будешь с ним.

Но если не найдёшь такого,

Товарища, кто ценит добродетель,

То точно царь, отбросивший завоеванья,

Иди, как слон в лесу, один.

Идти уж лучше в одиночку,

Чем вместе с кучей дураков,

Иди, плохое всё отбросив,

С невозмутимостью лесных слонов».

И затем, стоя произнеся эти строфы, Благословенный отправился в деревню Балакалонакара. В то время Достопочтенный Бхагу проживал в деревне Балакалонакара. Когда Достопочтенный Бхагу заприметил Благословенного издалека, он подготовил [ему] сиденье и воду для мытья ног. Благословенный сел на приготовленное сиденье и вымыл ноги. Достопочтенный Бхагу поклонился Благословенному и сел рядом, и тогда Благословенный сказал ему: «Монах, я надеюсь у тебя всё в порядке, надеюсь, ты живёшь спокойно, надеюсь, что у тебя нет проблем с собиранием еды с подаяний».

«У меня всё в порядке, Благословенный, я живу спокойно, у меня нет проблем с собиранием еды с подаяний».

Тогда Благословенный наставлял, призывал, воодушевлял и радовал Достопочтенного Бхагу беседами о Дхамме, после чего встал со своего сиденья и отправился в восточную бамбуковую рощу.

И в то время в восточной бамбуковой роще проживали достопочтенные Ануруддха, Нандия и Кимбила. Лесничий увидел Благословенного издалека и сказал ему: «Не входи в этот парк, отшельник. Здесь трое достопочтенных ищут благо. Не беспокой их».

И Достопочтенный Ануруддха, услышав, как лесничий беседует с Благословенным, сказал ему: «Друг лесничий, не выдворяй Благословенного. Это наш Учитель, Благословенный, пришёл». И затем достопочтенный Ануруддха обратился к достопочтенным Нандии и Кимбиле: «Выходите, достопочтенные, выходите! Наш Учитель, Благословенный, пришёл».

И тогда все трое вышли встречать Благословенного. Один взял чашу и верхнее одеяние, другой приготовил сиденье, третий — воду для мытья ног. Благословенный сел на приготовленное сиденье и вымыл ноги. Затем эти трое достопочтенных поклонились Благословенному и сели рядом. Благословенный сказал им: «Я надеюсь, Ануруддха, у вас всё в порядке, надеюсь, вы живёте спокойно, надеюсь, что у вас нет проблем с собиранием еды с подаяний».