Мадджхима Никая

«Нужно ли отбросить одержимость страстью по отношению ко всем приятным чувствам? Нужно ли отбросить одержимость отвращением по отношению ко всем болезненным чувствам? Нужно ли отбросить одержимость невежеством по отношению ко всем ни-приятным-ни-болезненным чувствам?»

«Нет, друг Висакха, одержимость страстью нужно отбросить не ко всем приятным чувствам. Одержимость отвращением нужно отбросить не ко всем болезненным чувствам. Одержимость невежеством нужно отбросить не ко всем ни-приятным-ни-болезненным чувствам.

Вот монах — в достаточной мере оставивший чувственные удовольствия, оставивший неумелые качества — входит и пребывает в первой джхане: восторг и счастье, рождённые [этим] оставлением сопровождаются направлением ума [на объект медитации] и удержанием ума [на этом объекте]. Благодаря этому он отбрасывает страсть. Здесь не развивается одержимость страстью[47]. Вот монах думает: «О, когда же я войду и буду пребывать в сфере, в которую сейчас входят Благородные и пребывают [в ней]?» И когда он взращивает подобное желание к высочайшим освобождениям, в нём возникает печаль из-за этого желания. Благодаря этому он отбрасывает отвращение. Здесь не развивается одержимость отвращением[48]. Вот монах с успокоением счастья и страдательности — как и с более ранним исчезновением восторга и беспокойства — входит и пребывает в четвёртой джхане: [он пребывает] в чистейшей невозмутимости и осознанности, в ни-удовольствии-ни-боли. Благодаря этому он отбрасывает невежество. Здесь не развивается одержимость невежеством[49].

«Почтенная, что лежит по ту сторону приятного чувства?»

«Страсть лежит по ту сторону приятного чувства».

«А что лежит по ту сторону болезненного чувства?»

«Отвращение лежит по ту сторону болезненного чувства»[50]

«А что лежит по ту сторону ни-приятного-ни-болезненного чувства?»

«Невежество лежит по ту сторону ни-приятного-ни-болезненного чувства».

«Что лежит по ту сторону невежества?»

«Прямое знание лежит по ту сторону невежества».

«А что лежит по ту сторону прямого знания?»

«Освобождение лежит по ту сторону прямого знания».

«А что лежит по ту сторону освобождения?»

«Ниббана лежит по ту сторону освобождения».

«А что лежит по ту сторону ниббаны?»

«Ты зашёл слишком далеко, друг Висакха. Ты не можешь своими вопросами выйти за этот предел. Святая жизнь упирается в Ниббану, завершается в Ниббане, имеет Ниббану своим окончанием. Если хочешь, можешь отправиться к Благословенному и спросить его о значении этого. То, как он скажет, так тебе и следует это запомнить».

И тогда мирянин Висакха, обрадовавшись и восхитившись тому, что сказала монахиня Дхаммадинна, поклонился ей и, обойдя её с правой стороны, отправился к Благословенному. По прибытии, поклонившись Благословенному, он сел рядом. Затем он рассказал Благословенному всю свою беседу целиком с монахиней Дхаммадинной. Когда так было сказано, Благословенный ответил: «Монахиня Дхаммадинна мудра, Висакха. Она обладает большой мудростью. Если бы ты задал мне те же вопросы, я бы ответил точно также, как ответила она. Таково значение этих вещей. Так тебе и следует это запомнить».

Так сказал Благословенный. Обрадовавшись, мирянин Висакха восхитился словами Благословенного.

МН 48 Косамбия сутта: Монахи из Косамби

^{Редакция перевода: 19.03.2012}

^{Перевод с английского: SV}

^{источник: "Majjhima Nikaya by Bodhi & Nyanamoli, p. 419"}

Так я слышал. Однажды Благословенный пребывал в Косамби в Парке Гхоситы. И тогда монахи из Косамби начали ссориться и браниться, погрязли в пререканиях, нанося ранения друг другу остриями своих языков. Ни они сами не могли переубедить друг друга, ни другие не могли переубедить их. Ни они сами не могли договориться друг с другом, ни другие не могли договориться с ними. И тогда один монах отправился к Благословенному, поклонился ему, сел рядом и рассказал о происходящем.

Тогда Благословенный обратился к одному из монахов так: «Ну же, монах, иди и скажи от моего имени тем монахам, что Учитель зовёт их».

«Да, Учитель» — ответил он и отправился к тем монахам и сообщил им: «Учитель зовёт вас, Достопочтенные».

«Да, друг» — ответили они и отправились к Благословенному, поклонились ему и сели рядом. Благословенный спросил их: «Монахи, правда ли, что вы начали ссориться и браниться, погрязли в пререканиях, нанося ранения друг другу остриями своих языков; и что ни вы сами не можете переубедить друг друга, ни другие не могут переубедить вас; ни вы сами не можете договориться друг с другом, ни другие не могут договориться с вами?»

«Так оно, Учитель».

«Монахи, как вы думаете? Когда вы начинаете ссориться и браниться, погрязаете в пререканиях, нанося ранения друг другу остриями своих языков — то поддерживаете ли вы в этом случае проявление доброжелательности, [выраженное посредством] действий тела, речи и ума, как в частном порядке, так и прилюдно, по отношению к вашим товарищам по святой жизни?»

«Нет, Учитель».