«Подобно тому, как стремящийся к удовольствию человек руководствуется желанием получить удовольствие и избежать неудовольствия, так и придерживающийся «принципа реальности» ориентируется на поиск пользы и путей, застраховывающих его от вреда. Разумеется, Фрейд был далек от мысли о том, что психоаналитический «принцип реальности» устраняет всякую возможность получения человеком удовольствия. Нет, этот принцип не исключает конечной цели — достижения удовольствия, он лишь отодвигает возможность непосредственного удовлетворения, ведя к удовольствию окольными путями: мгновенное — значит, и неполное — удовольствие устраняется для того, чтобы обеспечить человеку более надежное, хотя и отсроченное, удовлетворение. Таким образом, фрейдовский «принцип реальности» является не чем иным, как модификацией «принципа удовольствия», программное действие которого сохраняет свою значимость для функциональной деятельности человека» (39,58).
«Исходя из описанного выше соотношения между «принципом реальности» и «принципом удовольствия», Фрейд соответствующим образом истолковывает и возникновение конфликтных ситуаций между сознанием и бессознательным: психический аппарат не всегда в состоянии согласовать деятельность «Оно», руководствующегося «принципом удовольствия», с деятельностью «Я», подчиняющегося «принципу реальности»; поскольку «принцип удовольствия» является господствующим в сфере бессознательных влечений, он часто берет верх над «принципом реальности», что, в свою очередь, неизбежно ведет к внутрипсихическим конфликтам.
Так структурно-функциональный анализ личности привел Фрейда к признанию трагичности человеческого существования: сложные взаимосвязи между пластами личности, принципами функционирования человеческой психики, влечения одновременно к созиданию и разрушению, стремления к продолжению жизни и уходу в небытие — все это во фрейдовской интерпретации человека служило подтверждением тех
6.2.3. Философские аспекты психоанализа
«Проводимые З. Фрейдом психоаналитические исследования, связанные с осмыслением бессознательной деятельности личности, при всей спорности их исходных постулатов и неправомерно широких обобщениях преследовали одну цель — помочь человеку справиться со своими внутренними страстями, увеличить его могущество над силами природы, направить использование культурных, научно-технических и социальных достижений человечества на благо развития индивида. Однако многие идеи Фрейда получили иррационалистическую интерпретацию в современной философской, социальной и психологической мысли и в перетолкованном виде вошли в сознание молодежи и интеллигенции» (39,87).
Психоанализ, по словам самого Фрейда, никогда не замолвил ни одного слова в пользу раскрепощения общественно-вредных влечений личности, наоборот, он всегда призывал к сознательному овладению страстями человека, разоблачая всевозможные иллюзии, будь то сексуальные или религиозные. «Мы можем, — писал он, — без конца подчеркивать, что человеческий разум бессилен в сравнении с человеческими влечениями. Но в этой слабости есть странная особенность: голос разума не громкий, но он не умолкает до тех пор, пока его не услышат. В конце концов после бесчисленных и повторных протестов он добивается своего. Вот один из немногих фактов, позволяющих оптимистически смотреть на будущее человечества» (44,56). Это мировоззренческое кредо лежало в фундаменте исследований Фрейда и им предопределялись замыслы основателя психоанализа.
Рассмотрение основных идей психоанализа и фрейдизма как специфического социально приемлемого мировоззрения критически мыслящей интеллигенции показывает, что «психоаналитические концепции личности, истории развития человечества, религии, искусства и всей человеческой культуры включают в себя такие разноплановые посылки, суждения и конечные выводы, которые обуславливают двойственное отношение к этому учению» (39,103). Это необходимо учитывать при оценке фрейдизма, определении сильных и слабых сторон психоаналитического учения.
К научно необоснованным утверждениям следует отнести «теорию сексуального развития ребенка, концепцию исторического развития человечества, объяснение скрытого смысла и содержания художественных произведений через призму семейных отношений и индивидуально-личностных переживаний художника в раннем детстве, утопически-просветительное отношение к возможности устранения религиозного миросозерцания, исторически ограниченный подход к анализу культурных и социальных достижений человеческой цивилизации» (39,104).