Мадемуазель Берта и её любовник

И она вытащила ее из супницы, которая решительно служила ей шкатулкой. Это был маленький отпечаток, который обычно делают на пляжах. Альбер, в белых брюках, с обнаженными руками, в полотняной кепке на голове, походил на всех молодых людей, которых можно встретить на берегу моря. Что касается мадемуазель Берты, то она прижалась к нему, боясь потерять свое счастье.

— Темно, правда? Как только заходит солнце, в квартире становится очень темно. Я зажгу свет…

Едва она дотронулась до выключателя, как в дверь постучали. Это консьержка принесла корзину с провизией.

— Вот, мадемуазель Берта…

— Поставьте все это на кухне, госпожа Морин…

— Салат просто восхитителен… Но что касается швейцарского сыра, то я была вынуждена…

— До скорого свидания!..

Когда они вновь остались одни, она села, вдела нитку в иголку, надела наперсток.

— А что вам сказали в полиции? Я надеюсь, что вы им не рассказали о письме?

Он нарочно медлил с ответом, и она подняла глаза, заговорив более быстро:

— Извините меня, но я не слишком хорошо знаю, как протекают подобные дела… Когда я вам писала… Я полагаю, что, поскольку я вас вызвала, то вы нечто вроде адвоката, не так ли?

— Что вы хотите этим сказать?

— Существует профессиональная тайна… Я вам рассказала обо всем… Я показываю вам письма… О! Мне будет все равно, если его арестуют. Это единственный способ успокоить меня! Но я не хочу, чтобы это произошло из-за меня… Таким образом, если сейчас его разыскивают в Кале и Булони…

Он не приходил ей на помощь. А она уже не знала, как выкрутиться. С чрезмерным усердием она сметывала низ платья.

— Что бы вы предпочли? — медленно спросил Мегрэ.

— Простите?

— Чтобы его арестовали или чтобы он перешел границу?

Она спокойно взглянула на него. Ее глаза излучали доверие.

— А что вы об этом думаете? Что с ним произойдет, когда его арестуют? Что ему грозит на самом деле?

— Если это доказано… Ну, если он стрелял, то ему грозит, само собой разумеется, гильотина.

Она отвернулась, прикусила губы.

— Тогда… Я предпочитаю, чтобы он перешел границу… Хотя в один прекрасный день он вернется за мной… А если я откажусь последовать за ним, то он…

Мегрэ держал в руках фотографию двух влюбленных.

С особым вниманием он изучал лицо молодого человека, довольно заурядное лицо, обрамленное кудрявыми волосами.

— Без сомнения, вы сами ему не писали…

— Да как я могла писать, когда я не знаю адреса?.. И что я могу ему сказать?..

Было трудно представить себе, что вот-вот разразится драма, больно уж атмосфера была миролюбивой. Мегрэ вполне мог представить себе, что находится дома, рядом с госпожой Мегрэ, которая штопает чулки или шьет, ибо царило такое же спокойствие, лился такой же рассеянный свет, те же самые предметы стояли на своих местах и сверкала та же самая чистота.

Единственное различие заключалось в том, что мадемуазель Берта была моложе, миловиднее и одета с кокетством хорошего вкуса.

— Ему никогда не случалось ночевать здесь? — спросил он, только лишь бы не молчать.

И она ответила с пикантной наивностью:

— Ни одной ночи…

— Из-за консьержки?

— И соседей. Рядом проживает старая пара, помешанная на приличиях. А на третьем этаже жила молодая женщина, которая много принимала, так они написали владельцу, чтобы он отказал ей…

Она вновь вспомнила о своей роли хозяйки дома:

— Вы действительно ничего не хотите? Что вы обычно пьете?

— Ничего не нужно, уверяю вас… Я начинаю думать, что ваши страхи напрасны…

Теперь он прохаживался, как это обычно делал во время какого-нибудь допроса у себя в кабинете на набережной Орфевр в те времена, когда он был еще комиссаром Мегрэ. Он машинально дотрагивался до всего, теребил разные предметы, играл с булавками, лежащими в фарфоровой чашке, переставил супницу прямо на середину буфета.

— …По-моему, когда он увидит, что ему не на что надеяться, то он попытается перейти бельгийскую границу, и со всем будет покончено…

— Вы полагаете, ему удастся?

— Как сказать. Очевидно, что все таможенники и полицейские имеют его описание. Но он может пройти по тропе контрабандистов…

— А это легко?

— Наоборот, я полагаю, что это очень трудно, поскольку через этот участок идет широкомасштабная контрабанда табака… Ну же! Признайтесь, что вы до сих пор его любите…

— Нет!

— Тем не менее вы заплачете, узнав о его аресте…

— Но ведь это так естественно!.. Вот уже десять месяцев, как…

— Давнишняя связь, конечно!.. — вздохнул он не без волнения. — А теперь я вас покину…

— Уже?

— Не бойтесь! Я совсем рядом! Как раз напротив, на пятом этаже гостиницы «Конкарно»… Признаюсь, я видел ваших клиенток в комбинациях и даже одну без комбинации…

— Я не знала…

Он пожал мягкую потную руку мадемуазель Берты.

— Я доверяю… — выдохнула она с некоторой грустинкой. — Это первая ночь, когда я буду спать спокойно.

На узкой лестнице Мегрэ выглядел неуклюжим гигантом. На улице, где было еще светло, он почти столкнулся с малышом Луи, который насмешливо приложил руку к своей светло-серой фетровой кепке, прозубоскалив:

— Прошу прощения, господин комиссар…