Мадемуазель скульптор

— Тезка скромничает, у нее выдающийся талант рисовальщика. Надо ее отдать в хорошие руки — грамотному учителю, и который думал бы именно об учебе, а не о том, как бы затащить юную красотку к себе в постель.

Мсье Дени рассмеялся этой скабрезной шутке и с игривостью согласился:

— Да, да, я тебя понимаю, дорогая. Что ты думаешь о мэтре Лемуане?

Та, подумав, отозвалась:

— Неплохая кандидатура. У него немало учеников, правда, только юношей, но тем благотворнее — при девице сквернословить станут меньше. А почтенный возраст наставника станет гарантией от постельных домогательств.

— Хорошо, я поговорю с ним. И устроим встречу. Мари-Анн, приходите к нам в воскресенье на обед. К двум часам. Обязательно возьмите с собой свои работы — чтобы Лемуан убедился в ваших способностях… Он добряк известный, я уверен, что согласится. Вы не возражаете?

— О, мсье Дидро, — прошептала я, — у меня нет слов благодарности…

— Ну, покуда благодарить не за что. Ваша красота, простота и целомудрие растопили мое сердце, а талант, я надеюсь, тронет сердце старины Жан-Батиста.

Рассыпаясь в благодарностях, я откланялась.

Оказавшись на улице, поняла, что в испарине вся. Но теперь у меня была надежда!

Я зашла в храм Святого Бенедикта и молилась там, глядя на распятие Иисуса и скульптуру Пресвятой Богородицы.

Глава вторая В МАСТЕРСКОЙ ЛЕМУАНА

1

Три оставшихся до обеда дня провела в каком-то лихорадочном состоянии, отбирая лучшие рисунки и обдумывая, что на себя надеть. Есть не хотелось вовсе, лишь заставила себя выпить чай с лимоном и сахаром, подкрепившись багетом с маслом. (При отце такое пиршество нам и не снилось, но теперь я была себе хозяйка.) Навестила Жан-Жака — он, по-видимому, тоже наслаждался свободой от запретов родителя, говорил, что кормят его хорошо, а работа хотя и на ногах целый день, но нетрудная. В общем, я за брата больше не беспокоилась.

Выбор одежды у меня имелся не такой уж большой: в гости я отправилась в темном платье с белым воротником и жабо, на плечах — кружевная накидка, а на голове — небольшой чепец с темной лентой; на ногах — кожаные туфли на не слишком высоком каблуке; вот перчатки под цвет платья и чепца мне пришлось купить; дополняли внешний вид ридикюль и связка рисунков, скрученных в трубочку. Без пятнадцати два я уже была на улице Святого Бенедикта и ходила взад-вперед, коротая время, прежде чем подняться наверх. Наконец, вошла.

Франсуаза встретила меня намного теплее, чем в первый раз, и, приветливо улыбнувшись, провела в гостиную. Там уже сидело несколько господ, все без париков, но с напудренными волосами, в белых чулках и камзолах разных расцветок. Мне, конечно, сделалось страшно в этом высокопоставленном обществе, я почувствовала себя Золушкой, у которой Фея-крестная не успела еще превратить дешевую одежду в бальное платье. Тут на помощь пришла мадам Дидро: ласково представила всем и велела показать принесенные рисунки. Я повиновалась.

Гости стали рассматривать мои художества поначалу скептически, но потом на их лицах скептицизм сменился удивлением, а затем восхищением. Начали выкрикивать: «Превосходно! Великолепно! Несомненный талант!»

Я краснела, кланялась и пыталась понять, кто из них и есть, собственно, Жан-Батист Лемуан. В этот самый момент появилась Франсуаза и доложила:

— Прибыли мсье Лемуан собственной персоной.

И в гостиную вошел плотный, коренастый господин небольшого роста. Был он в сером парике и высоком шейном платке с дорогой брошью. Рукава его камзола, пояс и ботинки также блестели дорогими каменьями. (И не зря, как узнала я позже: он считался придворным скульптором его величества Людовика XV.) Бритое лицо соответствовало возрасту — шестьдесят лет, — всё в каких-то мешочках и складках, синеватые круги под глазами и слегка оттопыренная нижняя губа. Нос мясистый, некрасивый. Но зато лоб высокий — настоящего мудреца, и незлые голубые глаза.

Поприветствовав всех, Лемуан сказал:

— Извините за опоздание, господа, я к вам прямиком из Версаля.

— Как здоровье его величества? — осведомился Дидро.

Скульптор пожал плечами:

— Я надеюсь, что хорошо; но аудиенции не было сегодня; принимала меня маркиза де Помпадур.

И собравшиеся закивали в ответ понимающе.

— Так, боюсь, вы уже неголодны, мсье Лемуан? — обратилась к нему мадам Дидро. — Видимо, во дворце вас попотчевали как следует?

Жан-Батист презрительно фыркнул:

— Если бы, мадам! Только чашечка шоколада и бисквит. Я боялся, что урчание моих голодных кишок помешает нашему серьезному разговору.

Гости рассмеялись.

— Так чего мы ждем? Господа, к столу, к столу! — пригласила моя тезка.