Мадьярские отравительницы. История деревни женщин-убийц

Затем Лайош сжал губы, на его лице появилось выражение глубокой сосредоточенности. Он постарался как следует сконцентрироваться, чтобы собрать во рту большой комок слюны, затем наклонил голову и сплюнул в сторону Анны, сопроводив это фразой:

– Если бы ты не была такой стервой, ты бы не беременела каждый год!

Анна крепко зажмурилась, когда Лайош ворвался в комнату. Теперь она закрыла глаза еще крепче. Грубые волокна мешковины врезались ей в ладони, когда она сжала их в кулаки. Начавшиеся схватки прекратились, теперь осталась лишь тошнота. Анна пыталась украдкой поглубже вздохнуть.

Лайош, выпрямившись, занес ногу, чтобы пнуть жену. Пошатнувшись при этом, он изо всех сил замахал руками, пытаясь восстановить равновесие, и отпрянул назад, как будто его кто-то ударил.

Тетушка Жужи воспользовалась этим шансом. Ее босые ноги громко прошлепали по полу, когда она метнулась к непрошеному посетителю, шурша юбкой на своих толстых бедрах. Раскинув руки, она всем телом набросилась на Лайоша. Трубка вылетела у нее из рук. Чувствуя в своих ладонях шершавую рубашку Лайоша, насквозь пропитанную потом, она изо всех сил вцепилась в нее. Престарелая повитуха, казалось, стала выше, чем была на самом деле. Она вряд ли могла справиться с мужчиной такого телосложения, как Лайош, однако ей помогло то, что он был ошеломлен ее внезапным нападением. Тетушка Жужи громко кряхтела, волоча его обратно через всю ярко освещенную комнату к двери, чтобы вытолкнуть затем наружу. По пути Лайош наткнулся на стол, что сопровождалось оглушительным грохотом.

Вышвырнув Лайоша, повитуха захлопнула за ним дверь и прижалась к ней всем телом, словно к баррикаде, в которой она вместе с Анной сейчас остро нуждалась.

Ранее в этот день, когда Лайош был чуть менее пьян, ему достало сообразительности вызвать повитуху, чтобы она приняла роды у его жены. Тетушка Жужи жила недалеко от дома Анны Цер, чуть дальше по Сиротской улице, в доме номер 1.

Дом повитухи был одним из самых красивых в Надьреве. Он располагался на обширном участке. Высокий деревянный забор практически скрывал сад, которым тетушка Жужи очень дорожила, от посторонних глаз. Весной и летом она заботливо ухаживала за великолепными цветами, которые покрывали двор перед домом, словно лоскутное одеяло.

В специальной яме во дворе тетушка Жужи обычно, независимо от погоды, разводила небольшой костер. Ее любимой старой собаке нравилось устраиваться на ночь на месте кострища.

Тетушка Жужи прожила здесь уже более пятнадцати лет. Сельский совет предоставил ей этот дом, когда ее официально назначили деревенской повитухой. Она получала за это вполне приличное жалование, однако наряду с этим привыкла требовать отдельную плату со своих клиентов. По договоренности с сельским советом тетушке Жужи запрещалось брать деньги у бедняков, однако она всегда находила способ получить вознаграждение за свои услуги.

Круг ее обязанностей был достаточно широк, поскольку фактически она выполняла также работу сельского врача. Официальный врач жил в Цибахазе, поселке в восьми километрах от Надьрева, и поездка оттуда занимала по разбитой колее полтора часа. У старого доктора Цегеди в Надьреве был обустроен медицинский кабинет, и доктор приезжал в деревеньку каждый вторник, если только дорога не была размыта или занесена сугробами, а такая неприятность могла продолжаться в течение полугода. В результате жители Надьрева привыкли полагаться лишь на помощь тетушки Жужи.

В кладовке рядом с кухней у нее располагался запас стеклянных флаконов, заполненных снадобьем собственного приготовления, в другом месте втайне от всех у нее хранился запас зелья посолидней.

Тетушка Жужи регулярно готовила новые порции своего снадобья. Она наливала кварту дистиллированного уксуса в керамическую кастрюлю и нагревала ее на плите или над костром у себя во дворе. Она постепенно убавляла огонь и, как только уксус достаточно нагревался, бросала в него несколько шестиугольных листов липкой бумаги для ловли мух, которую закупала целыми пачками в сельском магазине Фельдмайера на улице Арпада. Магазин находился недалеко от корчмы при доме Анны Цер.

Уксус на огне медленно выпаривался. Это был кропотливый процесс, который занимал несколько часов, но по его окончании тетушка Жужи получала желаемый результат: на дне кастрюли оставался концентрированный раствор «белого мышьяка», который повитуха осторожно разливала по флаконам. Из-за экстракта клея в липкой бумаге жидкость имела молочный цвет, но сам яд был без цвета и запаха, поэтому обнаружить его было практически невозможно. Тетушке Жужи нравилось похваляться, что «даже сотня врачей не смогла бы найти» следов ее смертоносной настойки в телах жителей деревни, ставших жертвами повитухи.

* * *

Анна снова приподнялась на мешковине и присела на корточки. Ее колени болели от напряжения, ее тощие ноги дрожали от усталости. Струйка пота побежала по ее спине, еще одна струйка проделала извилистую дорожку между двумя маленькими грудями.