Мадина

      Подобные факты подрывают веру в торжество справед- ти, в торж. закона, порождают у недостаточно идейно закаленных склонность правдами или неправдами добиваться своекорыстных целей, разумеется, в обход всяких законов. И тут уже на передний план выступает его величество блат. Иб. стало казаться, что он и не для него вовсе говорит все это, а просто вслух рассуждает с самим собой, или с каким- то ему одному известным невидимым собеседником. Сделав пару затяжек подряд, он продолжал: - И неважно, что именно его обеспечивает: родственные ли, друж. ли связи, или же всемогущий "золотой телец". Страшно, что он подчас оказывается сильнее всякого закона. А это уже- извини- настоящий социальный кризис.

      - Вы вон куда все свели, Д. М. Считаете, что и я способствую таким. . издержкам? - В известном смысле- да, - безжалостно заключил Д. М, возвращаясь на свое место. - Садись, садись, нечего по кабинету маячить. - Ей- богу, Д. М, вы со мною, как. . Слушая вас, я себя чуть ли не преступником чувствую. Его неподдельное уныние вызвало у Д. М. улыбку: - Это уже неплохо. Ты вообще- то положительный товарищ. Только вот сыроват в идейно- полит- ом отношении. И рабочие тя уважают. Как они тогда на собрании за тя! . . А перед тем ко мне приходили 4ребят. Я- то тя вызывал, не знал, что отсут- шь, а пришли они. - Зачем? - Иб, заметно воспрянув духом, ловил каждое слово. - Тя отстаивать. Особенно 1старался: так разволновался, словно от его выступления жизнь твоя зависела- не меньше. Я даже не сразу разобрал: по- русски он говорит или по- грузински. Иб. не смог сдержать радост. улыбки, было особенно приятно узнать все именно от Д. М, ведь реб. ни словом не обмолвились о своем визите. - Это, наверняка, Гиви был, он у нас 1такой горячий, у него вместе с волнением и акцент растет. - Ну, что касается горячности- тут уж вы все друг друга стоите, - усмехнулся Д. М. и, помолчав неск. сек, с усталым вздохом продолжил: - Вот еще что. Ты, говорят, в религиозных обрядах участие принимаешь? - Кто вам это сказал? - Неважно. Ты прямо отв. на вопрос. - Да не уч- л я ни в каких религ. обрядах! - Иб. выдержал взгляд Д. М. - Верю, верю. Но я слышал: на похоронах у вас 3 дня подряд. . уж и не знаю как это правильно назвать. . предавались рел- му бдению.

      Иб, сразу посуровевший, молчал, задумчиво глядя в совсем потемневший квадрат окна. - Так правда это? - Правда. - А без этого нельзя было? Ты не пытался вмешаться, воспрепятствовать? - Конечно, нет, - горько усмех. Иб, чувствуя досаду на него, не понимающего, что такие попытки ничего бы не изменили, даже если бы он сдуру предпринял их. Лишь навлек бы на себя проклятия стариков. - Нда- а, - глубокомысленно протянул Д. М. - Вот вы спросили: уч- л ли я. . Да даже если бы оч. захотел- меня бы не допустили, потому что я и курю, и отнюдь не трезвенник. - Стало быть- чуть ли не одобряешь все эт? - У каждого народа свои обычаи. . В общем, я не вижу в этом большого вреда, - не стал кривить душой Иб. Он молча выслушал за все свои прегрешения строгий выговор Д. М, кот. под конец назвал его "незрелым" коммунистом, еще не доросшим до должного уровня. . . И вот теперь, вык. свет в своей холост. ком, он прямо в одежде завалился на кров. и надолго задумался, да так и уснул одетым. Хава, застав утром сына в таком виде, едва добудилась его и принялась выговаривать за то, что совсем не бережет себя, даже спать не может лечь норм, по чел- ки, и что вообще на себя стал не похож. Иб, торопливо собираясь на раб, со снисходительной улыб. выслушивал эти обычные мат- ие увещевания и как всегда давал "окончательное"слово исправиться.