Мадлен. Пропавшая дочь. Исповедь матери, обвиненной в похищении собственного ребенка

Поездка в Марокко отняла у нас много сил, но мы осознавали, что они потрачены не зря. Сейчас, вспоминая о том времени, мы порой задумываемся, насколько искренними в своем желании помочь были некоторые из тех облеченных властью лиц, с которыми мы встречались за время нашей кампании? Не давались ли эти обещания лишь для красного словца? Когда внимание всего мира было приковано к нам и к каждому, с кем мы имели дело, их согласие встречаться с нами не было ли в большей степени продиктовано стремлением избежать возможной критики со стороны международной общественности, чем желанием помочь Мадлен? Но помощь НПО была неоценима, и я ни секунды не сомневаюсь, что их представители, преданные делу розыска пропавших детей, помогали нам искренне и бескорыстно. Как минимум, мы добились того, что о нас узнали в Европе и Северной Африке, что могло и до сих пор может увеличить шансы найти Мадлен.

Охваченные желанием узнать, как продвигается следствие, проводимое судебной полицией, через два дня мы съездили в Портиман и встретились с Гильермину Энкарнасаном и Луисом Невесом. Когда мы находились там, Невесу позвонили. Звонок явно его встревожил и даже рассердил. Нидерландская газета «Де Телеграф», рассказал он нам, сообщила, что в их редакцию пришло письмо от человека, назвавшего себя похитителем Мадлен. В письме было сказано, что ее тело захоронено в десяти милях от Лагуша, в районе Одиаксере.

Газеты и прочие средства массовой информации по всей Европе получали множество подобного рода писем и звонков. Это обращение было выделено из прочих по той причине, что письмо это было очень похоже на другое послание, полученное год назад, в котором указывалось местонахождение двух девочек, похищенных в Бельгии. Их нашли в тот же день, правда в пятнадцати километрах от указанного места.

Около сотни репортеров в это время уже ехали в Одиаксере искать тело Мадлен. Быть может, сейчас я пишу об этом слишком сухо, но тогда, поверьте, я была сама не своя от волнения. Ощущение было такое, будто действительность обрушилась на меня ледяным, удушающим водопадом так, что трудно было дышать. Помню, как вышла из кабинета и закрылась в туалете. Но в этой крошечной кабинке парализующий страх только усилился. Я достала свой мобильный, набрала текстовое сообщение и послала его шести членам семьи и друзьям (про себя я называла их «молящаяся группа»): «Молитесь за Мадлен». После этого я вернулась в кабинет. Кто-то из «молящейся группы» прислал ответ: «Конечно. Есть новости?» Мое молчание было красноречивее любого ответа.

Джерри воспринял это известие внешне более спокойно, чем я, хотя, думаю, в глубине души он испытывал такой же сильный страх и неуверенность. «Кейт, кому ты веришь? — попытался он успокоить меня. — Газете, которой нужно тиражи поднимать?»

К счастью, он оказался прав. Следователи связались с нидерландскими журналистами, чтобы сравнить два письма, и пришли к выводу, что они совершенно разные. Проведенные в тот же день поиски в указанном месте также не дали результатов. Интересно, что двое работников поисково-спасательной службы, которые по собственной инициативе еще в мае приезжали из Прайя-да-Луш, чтобы чем-то помочь, вечером позвонили Сэнди и заверили его, что обыскали весь район и не обнаружили там ничего страшного. С этими ребятами мы встречались в прошлом месяце, и они оба — хорошие, достойные люди. Они не могли даже вообразить, какое облегчение принесли мне их звонки.

В отношениях между людьми бывают взлеты и падения, и наше сотрудничество с судебной полицией, хоть и довольно ровное в целом, не было исключением. Вечером 17 июня канал «Скай ньюс», ссылаясь на заявление португальских полицейских, сообщил, что мы и наши друзья «загрязнили» место преступления в номере 5А. Я была в ярости. Во-первых, это было нечестно: сохранение места преступления нетронутым является обязанностью полицейских, и заниматься этим должен был опытный сотрудник. Во-вторых, это не соответствовало действительности. Следственный отдел четко указал (что было подтверждено полицейскими документами, обнародованными в следующем году), что значительное загрязнение места преступления произошло из-за того, что в номер 5А до экспертов-криминалистов попали полицейские собаки. И в-третьих, это заявление было очень обидным. Тот, кто его сделал, предположил, что мы сами уничтожили улики, которые могли помочь отыскать нашу дочь. Это было самое неприятное.

На следующее утро Джерри, желая получить объяснения и добиться опровержения заявления судебной полиции, сделал несколько звонков: Рикарду Паива, британскому консулу Биллу Хендерсону, послу Джону Баку и старшему инспектору Бобу Смоллу.