Мадонна без младенца

…Он давно заметил, что жена очень чутко – будто радар в нее встроен – улавливает его внутреннее недовольство. И почти не сомневался, что сегодня вечером его будет ждать изысканный ужин. Однако, когда приехал вечером домой, с удивлением увидел: все окна, кроме единственного – в спальне, темные. Соблазнительных съестных запахов в воздухе тоже не витало. И встретила его Вера не в элегантном домашнем платьице, а в спортивном костюме. Неприбранная, хмурая. Взглянула неласково, буркнула:

– Нагулялся?

«Лучшая защита – нападение, ну-ну», – усмехнулся про себя Игорь.

Отвечать не стал. Молча снял пальто, сбросил ботинки.

Верку его кротость лишь раззадорила. Уперла руки в боки (настоящая сварливая баба!), возвысила голос:

– Совесть у тебя вообще есть?! У нас сейчас такое время сложное, я вся на нервах, а ты за моей спиной! Девицу себе завел! И хоть бы кого достойного – нет, провинциальную дурочку!

Взглянула уничижительно, саркастически добавила:

– Ладно бы с кем-то достойным мне изменял…

Игорь не стал думать, откуда жена узнала. Хладнокровно молвил:

– Please, go on![2]

И жена с удовольствием продолжила:

– Даже обидно за тебя, ей-богу! Ребенка она ждет, а ты и уши развесил! Да у тебя – естественным путем! – детей и близко быть не может! Анализы свои видел? Сперма – вообще мертвая! Скажи спасибо Милене, что единственный твой сперматозоид выловила, вынянчила!

Не ожидал Игорь, что жену настолько ранит весть о его измене. Он-то думал, что Вера давно уже догадывается (или знает). Просто умная женщина молчит.

– Вера, – примирительно начал он.

Но супругу – всегда выдержанную, расчетливую, хладнокровную – сегодня просто как подменили. Изменилась в лице, залепила ему со всего размаху пощечину. И горько зарыдала.

Сквозь слезы (Игорю показалось, несколько более театральные, чем соответствует моменту) выдавила:

– Я-то тебя порадовать хотела. Сегодня Алинке сделали УЗИ, сообщили: мы девочку ждем! Твою дочку!

«А вот у Леси, – мелькнуло у него, – наверняка будет сын».

Вера же никак не могла успокоиться. Перестала рыдать, истерично выкрикнула:

– Ненавижу тебя, предатель! Собирай свои манатки – и прочь из дома. Езжай к своей прошмандовке! Расти чужого ребенка!

М-да, не зря, наверно, ходит жена в театральную студию. Настолько хорошо играет, что никогда и в голову не придет, что у несчастной женщины рыльце в пушку. Он себя прямо виноватым почувствовал.

Перебить, что ли, Веркиного туза собственным козырем? Нет, прежде дождемся, как она все свои карты выложит.

Игорь молча прошел в гостиную. Уселся в любимое кресло, включил телевизор.

Жена фурией ворвалась следом, схватила пульт, шваркнула о стену. Заорала:

– Я сказала тебе: убирайся!

– Это мой дом, и я отсюда никуда не пойду, – спокойно ответствовал Игорь.

– Куда ты денешься, – недобро усмехнулась Вера. – Сам не уйдешь – приставы выведут.

– Вот даже как? – Он иронически поднял бровь.

И от его безмятежного, непринужденного тона супруга снова взорвалась:

– Негодяй! Сволочь!!!

Будь им по двадцать пять, в сей момент следовало бы закрыть ей рот поцелуем, преодолеть сопротивление, сорвать одежду, повалить на ковер…

Но сейчас он лишь пожал плечами:

– Выйди из комнаты. И дай мне спокойно посмотреть телевизор.

Вера захлопала глазами. Она явно ожидала, что ссора пойдет совершенно по другому сценарию. И сейчас, когда блудный муж не пожелал оправдываться, растерялась.

Впрочем, молчала она недолго. Спустя секунду продолжила свою обвинительную речь.

Игорь слушал вполуха, на богатые эпитеты и вовсе не обращал внимания. Но вот Верочкины заявления, что «пустит его по миру», «отомстит-не простит» – без внимания не оставил. И заявочка про то, что «долбанутый ты, как и твоя мамаша», ему чрезвычайно не понравилась. Мамаша (тут Верка права) давно с запущенным Альцгеймером в швейцарском пансионе, но прежде супруга и близко не позволяла себе подобных речей.

И если за любовника Игорь записал ей штрафное очко, то нынешнее нарушение явно тянуло на удаление.

Плюс очень уж не к лицу ярость отнюдь не юной женщине. Он с отвращением смотрел на трясущийся в гневе подбородок.

А по окончании первого периода – двадцати минут непрерывного ора и обвинений – встал. Отодвинул опостылевшую жену. И вышел из дома.

Решено окончательно. Развод.

Надо только придумать, как избавиться от Веркиного ребенка. Сколько там ему сейчас? Около пятнадцати недель? Сделать аборт еще можно успеть.

* * *

Аля пребывала в отвратительнейшем настроении.

Сегодня после работы она была на УЗИ. Милена Михайловна, широко улыбаясь, обрадовала:

– О, наконец стало видно! У вас будет девочка!

У Веры – конечно же, та присутствовала – слезы потекли от счастья. Аля же едва не выла от тоски.

Милена – звериное у докторицы чутье! – взглянула настороженно. Когда дамы вышли из кабинета, попрощалась с Верой. Аллу же попросила остаться. Поила чаем, в очередной раз втолковывала общеизвестные истины. Что нельзя слишком привязываться к ребенку, он ей чужой, и опять, и снова…