Мадонна без младенца

А если страшный диагноз у дочери подтвердится? Как Але справляться – совсем одной?!

Девочка, конечно, держится бодрячком, и хирург, удалявший опухоль, сказал, что выглядит она доброкачественной. Но Алла все равно места себе не находила. И не найдет, пока результаты биопсии не придут.

Ох, поскорее бы все закончилось! И поскорей бы – домой, в Калядин.

* * *

– Вы просто дура, Вера Аркадьевна.

– Что?!

У пациентки от гнева голос сорвался на блеянье. А Милена с удовольствием закончила мысль:

– Ничего более бредового я в своей жизни не слышала.

Что теперь? Разорется? Начнет угрожать?

Однако Верин голос звучал, скорее, жалобно:

– Но как мне быть, посоветуйте! Я же вам объяснила: Алла не хочет отдавать мне ребенка. Она от меня прячется, я совершенно случайно ее нашла. Лишь потому, что ей пришлось старшую девочку в Москву привезти. Сейчас ее дочку из больницы выпишут, Алла опять исчезнет, а я что? На бобах останусь?!

– А что вы будете делать, если она сейчас родит? – мягко спросила Милена.

– Как что? Заберу моего ребенка. А ее – пинком под зад! Еще и оштрафую. За то, что она плановые медосмотры пропускала!

Врач вздохнула:

– Вера Аркадьевна, вы договор внимательно читали?

– Но там ни слова нет о том, что роды должны быть обязательно в срок! – триумфально заявила пациентка.

– Этого нет, – согласилась Милена. – Другое имеется. Пункт 4.4. – И по памяти процитировала: – «Суррогатная мать обязуется после рождения ребенка дать письменное согласие на запись генетических родителей в качестве родителей рожденного ею ребенка и не создавать никаких препятствий для официальной регистрации его в государственных органах».

– И что? – Вера смотрела непонимающе.

Доктор терпеливо растолковала:

– Подруга ваша, конечно, обязана. Но только заставить ее мы никак не можем. Никаких правовых инструментов для этого нет. По нашему законодательству мать малыша – та, кто его родила.

– Но ведь элементарно можно доказать, что она ребенку никто! – возмутилась пациентка. – Достаточно простейшего теста на ДНК!

– А никто не будет этого доказывать. И тест на ДНК в нашей стране насильно никто не сделает, – усмехнулась Милена. – Подруга ваша получит в роддоме медицинское свидетельство о рождении, предъявит его в загсе – и все. Матерью девочки будет она. А вы больше никогда не увидите свою дочь.

– Но что же мне делать? – чуть не плача, пробормотала Вера.

– Могу только одно посоветовать: договариваться. Соглашаться на все условия вашей подруги и просить ее передать вам ребенка по-хорошему.

– Можно подумать, она будет меня слушать, – горестно вздохнула Вера.

* * *

Ох, и тягомотина оказалась – лежать в больнице! Ди-ви-ди нету, компьютерных игрушек тоже, даже по телевизору только «Спокойной ночи, малыши», и ровно в девять отбой. Еда противная, в палате вместе с ней одни плаксы. Мама, конечно, не дает окончательно засохнуть, навещает каждый день, приносит вкусненькое и на телефоне поиграть разрешает. Но только она с тех пор, как завела себе ребенка в животе и ушла от папы, совсем не та, что раньше. Давно уже они вместе не смеются взахлеб, и не рифмуют слова, и не рисуют принцесс. Зато Настя не раз видела, как мама плачет.

Девочка много раз пыталась понять, из-за чего родители поссорились, но так и не разобралась. А когда дядя Кирилл увез их из Москвы в Калядин, запуталась окончательно. Уже там, в доме Виктории Арнольдовны, мама ей объявила, что ждет малыша. Настя, конечно, удивилась, но не сильно. Взрослые ведь очень глупые, они думают, что, если вести свои умные разговоры исключительно по ночам, дети ничего не услышат. Однако Настя еще осенью подслушала, что маме шампанское нельзя, тяжести поднимать нельзя и волноваться тоже. В семье у школьной подружки точно такое же было – а через несколько месяцев братик родился. Нетрудно, как говорят в той же школе, сложить два и два.

Непонятно только, почему мама с папой стали ругаться чуть не каждый вечер. Разве ребенок это плохо? Папа, правда, однажды сказал маме: «Не хочу, чтоб ты была инкубатором!» Инкубатор, Настя знала, все равно что курица. Папа, что ли, не хочет, чтобы мама превратилась в курицу? У них в классе есть одна девочка, очень толстая, так ее все мальчишки клушей дразнят.

Но теперь мама вообще от папы убежала. Настя сначала думала, что к дяде Кириллу. И даже была не против – потому что тот веселый, никогда не зудел и всегда покупал ей мороженое. Но нет: Кирилл по-прежнему обращается к мамуле на «вы», а с женами ведь так не говорят!

Первое время – пока обживались в Калядине, все было интересно, в новинку – Насте вообще был не нужен никакой папа. Нет его – и ладно. Все равно они никогда с ним вместе не играли, и секретов общих не имели, и подбросы под потолок она не выносила на дух (хотя терпела, визжала восторженно, чтоб папу не расстраивать).