Мадонна Фьора, или Медальон кардинала делла Ровере

— Хорошо, ваши объяснения принимаются, — сухо ответила она. — Но вам придется рассказать, что за повод вас ко мне привел. Проходите, нечего стоять в прихожей. Я тут, извините, ужинаю. Если вы еще этого не сделали, то могу попросить ужин и для вас.

— Буду очень рад, — улыбнулся он. — Я ушел из «сигмы», когда там начали пить, но про ужин ни одна собака даже и не вспомнила.

Элоиза позвонила на кухню и попросила еще еды и вина, и когда всё принесли, она села сама и пригласила сесть Себастьена.

— Я слушаю вас, монсеньор.

* 31 *

Он начал с того, что разлил вино.

— За нашу успешную вылазку? — и смотрит на нее, как будто она сейчас ему скажет что-то такое… или очень важное, или очень хорошее.

— За нее, — она решила не поддаваться на провокации и не терять серьезности.

— Вот и отлично. А теперь расскажите, что вы думаете о событиях сегодняшнего дня.

— Это было… познавательно.

— Да? Тогда я слушаю вас — что же вы узнали? Поделитесь.

— Мне показалось, что всем возможным уже поделились, пока сидели в «сигме».

— Вам неправильно показалось. Вы сами говорили, что у вас нет опыта участия в подобных операциях. Следовательно, у вас есть какие-то впечатления и мысли. Вот их я от вас услышать сейчас и хочу.

— А если я пока не готова ими с вами делиться?

— А с кем готовы? — он прямо впился в нее глазами.

— Ни с кем, — легко ответила она, сопровождая слова взглядом суровым и не располагающим к продолжению разговора.

— Понял, бывает. Но в таком случае больше я вас на такие мероприятия не зову, извините.

— Почему?

— Потому, что я должен знать, насколько я могу вам доверять. И если вы не готовы доверять мне, то мы в таких ответственных делах не сработаемся. Сами видели — бывает всякое, и я не готов иметь за спиной неизвестную величину.

— А про своих сотрудников вы все знаете?

— Вам честно ответить?

— Конечно.

— Я и про вас знаю, просто хочу, чтобы вы сами это сказали. Я, конечно, на слух ложь от правды не отличу и фотографии в запертом ящике не разгляжу, но людьми командую не первый год, — и занялся содержимым своей тарелки.

Ну вот, приехали. И что такого он про нее знает? Нет, был способ узнать это, он бы даже не почувствовал… но, во-первых, это неправильно, а во-вторых, если малейшее сосредоточение в офисе Агостино чуть её с ног не свалило, то более серьезное усилие тоже подкосит так, что мало не покажется. Поэтому не сметь и думать!

Она развязала шнурки на туфлях, сбросила их на ковер и забралась с ногами в кресло.

— На самом деле, я тут как раз обо всем этом и думала.

— Я предполагал, — коротко ответил он.

— Скажите, вам часто приходится… гоняться за фантомами?

— Что вы считаете фантомом в данной истории?

— Мы даже не знаем, существует ли этот предмет, который все ищут. А вдруг это мистификация? И вы со своими поисками, и я, и отец Варфоломей, и кардинал — все мы окажемся в дураках?

— Но стреляли-то в меня по-настоящему, — покачал он головой. — И если бы не ваши редкостно умелые и нежные пальчики, я бы до сих пор хромал. И в том подвале мы сидели тоже по-настоящему. И Лодовико взрывали тоже — реальней не придумаешь. Вы думаете, я могу бросить все силы куда-нибудь по первому импульсу, не думая? Нет, могу, конечно, — усмехнулся он, — но это не тот случай. Да, меня обидели, но если бы дело было только в этом, я бы уже давно ответно обидел господина Моллини, и все бы успокоились. Но что-то происходит, и я все еще не понимаю, что именно.

— А почему вы его не поймаете и не приведете под светлые очи его высокопреосвященства?

— А почему вы думаете, что он вот просто так возьмет и всё расскажет? Если я хотя бы буду уверен, что медальон наш, тогда будет повод. Но это сейчас зависит от скорости поисков отца Варфоломея.

— Не верю, что вы не могли бы просто поймать его и силой заставить говорить.

— Правильно не верите, но меня начал беспокоить еще один момент — а сам-то он всё знает?

— То есть? Если он, как изволит выражаться господин Каэтани, стырил с нашего чердака ювелирное изделие какого-то-там-древнего-века, он этого не знает? — подняла бровь Элоиза.

— Если я правильно понимаю происходящее, то это ювелирное изделие подкидывает ему загадки, — хмыкнул Себастьен и снова принялся разливать вино. — И он хочет эти загадки разгадать, но для чего? Чтобы самому понять и воспользоваться какими-то неизвестными пока нам возможностями или чтобы тупо заработать больше денег на продаже?

— Я не настолько знаю господина Моллини, чтобы уверенно об этом говорить. А все предположения вы озвучили.

— Вот скажите, вы-то на самом деле верите, что рукотворный предмет может обладать какими-то свойствами, недоступными человеческому глазу и неподвластными логическому анализу?

— А вы верите? — быстро переспросила она.