Мадонна миндаля

Вилла Кастелло, изящное прямоугольное строение, высилась в гордом одиночестве на холме, чуть в стороне от города — как говорится в пословице: una passeggiata lunga, ma una cavalcata corta.[1] Здание возвели как раз там, где равнину Ломбардии начинали сменять холмистые предгорья, и возвышенность, на которой был построен этот замок-вилла, не только придавала ему величественный вид, но и делала доминантой раскинувшегося внизу городка. Виллу с ее красновато-золотистыми стенами, элегантными белыми портиками и прекрасными широкими окнами было хорошо видно с центральной городской площади. Эта вилла многих восхищала и для многих, возможно, служила даже объектом зависти, впрочем, ее высокие ворота всегда были открыты для всех. Торговцы и всевозможные просители, протоптавшие прямо через роскошный огород и тенистый парк длинную извилистую тропку к ее дверям, могли быть уверены: они непременно услышат от тамошних слуг, что их просьбы удовлетворены наилучшим образом благодаря великодушию хозяина виллы и его супруги. Таким образом, эта вилла как бы воплощала в себе лучшие качества семейства ди Саронно. Ее хозяева, живя не в самом городе, но достаточно близко от него, никогда не забывали о своих феодальных обязанностях, оставаясь при этом вдалеке от суеты городской жизни.

Окно Симонетты можно было увидеть с дороги, ведущей в Комо. Грязные дорожные колеи, извиваясь, тянулись вверх, к окаймленным снегами горным вершинам и озерам с зеркально-чистой водой. Поставщики всевозможной снеди, купцы, бродячие торговцы и водовозы, поднимаясь по этой дороге, каждый день видели в окне хозяйку виллы. Прежде это вполне могло бы послужить темой для анекдота или забавной истории, но в нынешние трудные времена причин для смеха почти не было. Слишком многие здешние мужчины ушли на войну да так и не вернулись с поля брани. Причем воевали они отнюдь не за свободу родной Ломбардии. Скорее, эти бесконечные войны имели отношения к переделу мира, к великим правителям и их весьма низким целям. Это Папа Римский, король Франции и жадный император.[2] Маленький, но процветающий шафрановый городок Саронно, пристроившийся между великолепным Миланом и прелестными серебристыми горами, ныне был весь изранен, а отчасти и разрушен затянувшимся военным конфликтом. Грубые солдатские башмаки шаркали по плитам городской площади, стальные шпоры наездников со звоном высекали искры из нагретых солнцем каменных стен зданий, когда по улицам в вихре праведности проносилась то французская кавалерия, то кавалерия Империи. В общем, добропорядочные жители Саронно хорошо понимали, чего ждет Симонетта. Кроме того, чувства столь знатной синьоры лишний раз возвеличивали ее в глазах простых людей, ибо она, хозяйка города, испытывала те же простые человеческие страдания, что и остальные женщины — матери, жены, дочери ушедших на войну солдат. И они, разумеется, не могли не заметить, что, даже когда пришел тот день, которого Симонетта так боялась, она по-прежнему день и ночь просиживала у окна, надеясь, что ее любимый все-таки вернется домой.

Об этой молодой вдове — ибо хозяйка виллы Кастелло стала теперь вдовой — немало говорили на городской площади. Старинные, сделанные из золотистого камня дома Саронно и его улицы, звездными лучами расходившиеся от центральной Соборной площади, слышали все, о чем судачили жители городка. А вспоминали они тот день, когда Грегорио ди Пулья, оруженосец синьора Лоренцо, весь израненный, спотыкаясь, с трудом поднялся по дороге, ведущей на виллу Кастелло. И миндальные деревья, росшие там, горестно качали головами, когда он проходил мимо, а серебристая листва шептала, что знает, какую тяжкую весть несет он хозяйке дома.